Карта любви

— Я так и думала, что ты здесь.

Голос Эльжбеты раздался словно ниоткуда, из стены… Нет, вот она: стоит, неразличимая в своем сиреневом платье, со своей сиреневой бледностью, на фоне сиреневых портьер.

— Скажи, Христа ради, зачем ты заперла в своей комнате бедную старую Зосю? Она все горло сорвала, кричавши!

Сделав шаг вперед, Эльжбета взяла у остолбеневшей Ванды ключи.

— И любопытно бы знать, что ты тут еще наплела этой молоденькой дурочке, что она на меня волком смотрит? А ведь я спасла ее от зулы, я собиралась отпустить ее на свободу…

— На свободу? — взвилась Ванда, не дав Юлии даже понять, о чем это говорит Эльжбета. — Свободу таскаться с Тодором? Ты прекрасно знаешь, что ни он, ни Петр с Чеславом ее не отпустят, пока вволю не натешатся. А тогда… На кого она будет похожа? Это, знаешь ли, для тех, кто покрепче.

— Для таких, как я… и ты, надо полагать, — не без ехидства уточнила Эльжбета. — Но не о чем беспокоиться. У Тодора достаточно ума, чтобы понять…

— Ума?! — воздела руки Ванда. — Ум у него помещается в самой выступающей части тела, и это не голова и даже не задница!

Эльжбета хихикнула:

— Вижу, ты хорошо изучила и моего муженька, и его ублюдков. Эх, если бы я могла избавиться от них, оставив его! Но он одержим своими сыновьями так же, как бабами… — Она задумчиво прислушалась к собственным словам: — Звучит весьма двусмысленно. Не поручусь, что Тодор…

— К черту Тодора! — Ванда всплеснула руками. — Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме своего мужика?

— Не могу, — бесстыдно согласилась Эльжбета. — Так же, как и ты, моя дорогая.

Ванда открыла рот, собираясь что-то сказать, но не смогла: только быстро перевела дыхание.

— Ладно, — перешла в наступление Эльжбета. — Хватит делать вид, будто заботишься о ком-то, кроме себя. Это просто невозможно, ведь так? Я хочу ею прикрыть Тодора и обезопасить себя, ты…

— В самом деле, хватит! — перебила Юлия, которой осточертело, что о ней говорят, как о неодушевленном предмете. — Почему кто-то решил, что мною можно так просто распоряжаться?! Почему кто-то решил, что я спокойно сяду — или лягу! — на телегу к Тодору и отправлюсь с ним в дальний путь?! Почему никому не приходит в голову, что, едва мы наедем на первый русский пост, я подниму крик, позову на помощь… И расскажу все, что проделывали со мною эти цыгане в подвале замка высокородной шляхтянки — и с ее поощрения…

— В каком подвале? — изумилась Эльжбета столь натурально, что Юлия на миг растерялась. Но тут же улыбочка змеей проскользнула по тонким губам графини:

— Я еще вчера сказала, что ты — молодец! Клянусь, я начинаю тебя уважать. И очень рада, что ты вовсе не такая тряпка, о которую можно ноги вытирать… Какой я была в твои годы. Похоже, Ванда, тебе с ней нелегко придется, да?

— Твоя-то какая печаль? — огрызнулась та. — Не думай обо мне, думай о себе!

— Погодите, — Юлия умоляюще схватила графиню за руку, но тут простыня наконец соскользнула с нее, оставив в чем мать родила. При взгляде на ее стройное тело в глазах Эльжбеты мелькнул огонь такой неистовой ревности даже не из-за Тодора, а просто — ревности давно увядшей красоты к красоте цветущей, — что Юлия испугалась: кажется, доброе отношение к ней Эльжбеты — весьма хрупкая вещь!

Она торопливо обмоталась простыней снова и перехватила исполненные ненависти взгляды, которыми мерились кузины.

Ого! Кто бы мог подумать! Каждая из них — помеха тайным замыслам другой, и если Юлии удастся сыграть на этом…

— Эльжбета, — молвила она решительно — и едва не засмеялась, ибо не менее десятка самых разных чувств враз сменились на бледном лице графини: от высокомерия и возмущения фамильярностью до насмешливой готовности все-таки послушать, что скажет эта вконец обнаглевшая «рыжая кацапка».

А Юлию понесло, и она уже не могла остановиться. Ведь идея, пришедшая ей в голову, была такой простой и давала замечательную возможность раздать всем сестрам по серьгам.

— Ты хочешь избавиться от Тодора? — опять сверканье в глазах, опять поджатые губы. — Но почему? Ты ведь будешь страдать без него!

— Это с ним я страдаю! — ненавидяще сузила глаза Эльжбета.

— Нет, не с ним! — не унималась Юлия. — Не с ним, а со Стэфкой, и Петром, и Чеславом, и со всеми этими девками. Они опутали его, словно сети, и уже не он их ведет, а они его тащат за собою. Ведь правда?

Эльжбета передернула плечами:

— Что толку судить да рядить? Все переговорено, и не раз. Его не изменить.

— Не изменить? — вкрадчиво заглянула ей в лицо Юлия. — А меня можно было изменить? Да так, что для меня два месяца в одно слились, что я про все на свете забыла! И, уж точно, умерла бы в том подвале, когда б ты меня не спасла!

Строго говоря, это было не совсем так: все-таки забрать Юлию из подвала решил Тодор, а Эльжбета лишь воспользовалась благоприятной ситуацией… Но кому сейчас важны такие мелочи? Уж, конечно, не Юлии и, тем паче, не Эльжбете, которая вновь взглянула на свою пленницу благосклонно:

— Это ты о чем?