Карта моей памяти

На самом деле, проблема случая и необходимости – это одна из важнейших философских проблем. Мы чаще говорим о детерминизме в истории: это стало следствием того-то. Но случай столь же важная философская категория, как необходимость. И случай порой играет ключевую роль в развитии истории. Я не говорю о деталях, которые всем понятны, например, «а если бы не было Ленина, была бы Октябрьская революция, или нет». Но вот такой случай, как раз связанный с проблемой империи – появление Древней Греции. Почему вдруг она появилась? Объяснений миллион. Почему вдруг вместе сошлись все факторы, которые создали Древнюю Грецию и вырвали ее из азийского моря (весь мир был Азией), каким образом вдруг появляется первая маленькая европейская страна? Вот вам случай, который далее развивается уже по неким законам необходимости.

Так вот явление – «явился Петр» – это спасительный случай для России. Более того, отрицать дело Петра – это тем самым отрицать христианский шанс России вновь после татарского погрома стать христианской, т. е. европейской, страной. Скажем, одно из деяний Петра, преобразовавших ментальность России. Деталь мелкая, но важная. Летоисчисление в Московской Руси шло от сотворения мира. И Россия была такой старой, как допотопные ящеры, впору умирать. Петр вводит ее в систему христианского летоисчисления. Россия молодеет на несколько тысяч лет, и для европейских стран Россия естественно становится частью европейской ойкумены, сразу входит в corpus christianum.

Давайте представим, что наши самые лютые националисты отказались от Петра, сказали, что «мы уходим в изоляционизм» (с этого я начал). Чего мы лишаемся? Перечисляю наугад. Книгопечатания, телевизора, гармошки, термометра, машины, телефона, антибиотиков, динамита, лампочки Эдисона (она же все-таки Эдисона, а не Ильича), фото, кино, магнитофона, компакт-дисков и т. д. Я беспорядочно перечисляю, но это то, что было выработано европейской культурой, и то, что Россия взяла по праву европейской страны. Либо изоляция предполагает отказ от всего, и тогда мы оказываемся неизвестно где. Либо мы часть этой системы. А европейская система – это система стран, прошедших через империю. Все европейские страны наследовали опыт Римской империи, надо ли напоминать Испанскую империю, Португальскую империю, Британскую империю, Австро-Венгерскую империю, Священную Римскую империю германской нации и т. д. Европа пронизана имперскими токами, и Россия, войдя в Европу как империя, вошла туда в стилистике европейской культуры.

Сегодня, с одной стороны, у нас часто говорят про отказ от империи в пользу национализма, но с другой стороны, почему-то, опасаясь ксенофобии, отказываются от идеи империи, думая, что Россия-империя – это ужасно. Но, как я уже говорил, здесь происходит путаница империи и деспотии. Публицисты боятся сталинской деспотии, это понятно и оправданно. Но империя здесь ни при чем.

Сегодня Егор Гайдар говорит: «Пытаться вновь сделать Россию империей – значит поставить под вопрос ее существование». Он подробно рассказывает, как развалилась тоталитарная сверхдержава, каковы были экономические причины этого развала. Но это нисколько не объясняет типологически сходный распад Российской империи, царской России, которая перестала быть империей идеологически, а потом и в реальности.

Происходят удивительные аберрации. Имперскость винят в жестокости. Например, Гайдар допускает поразительную ошибку. Мир середины XIX в. жестокий, в нем нет места сантиментам. Здесь, пишет он, действует правило, известное римлянам: «Горе побежденным». Отношение колониальных держав к покоренным народам в это время назвать мягким не поворачивается язык. Но поразительно, что фразу «Горе побежденным» произнес не римлянин, а галльский завоеватель Бренн, осадивший римский Капитолий. «Горе побежденным» знали все страны, не только империи. И войны между неимперскими странами, даже войны просто между племенами, как войны, несли не меньше жестокости, чем несла империя по отношению к покоренным народам.

Империя рождает одну поразительную вещь – появляется идея гражданина мира. Диоген – один из первых греческих философов-мыслителей, назвавший себя космополитом, т. е. гражданином мира. Потому что империя – это ломка полисной системы, это единая ойкумена, единое пространство, где человек становится равен другим людям. Идея империи, повторяю – это европейская идея, политико-общественное структурное образование, предназначенное для введения в подзаконное пространство разноплеменных и разноконфессиональных народов. Именно в Римской империи возникает идея закона, которой следует император так же, как и его подданные. Не случайно наиболее разработанный в прошлом кодекс гражданского права – это Кодекс императора Юстиниана. Его учитывал в своем Кодексе император Наполеон, ломая феодальные структуры Европы.