Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

«Ишь, гордая», – подумал Кой. Он очень жалел, что не видел этого зрелища: высокомерная царица морская, дна морского владычица, перегибается через борт и ее выворачивает. Блеск!

– Не могу поверить.

Но было ясно, что он верит. Пилото задумчиво смотрел на него.

– Словно только и ждала, чтобы ты отсюда убрался…

– В этом можешь не сомневаться.

– Но ни разу не пожаловалась. Когда я подошел и спросил, не могу ли чем помочь, она послала меня к черту. Потом, немного придя в себя, отправилась спать, белая, как привидение.

Пилото отхлебнул кофе и прищелкнул языком – как всегда, когда приходил к какому-то выводу.

– Не знаю, почему ты улыбаешься, – сказал он. – Девочка-то с характером.

– Даже слишком. – Кой горько усмехнулся. – Даже слишком.

– Но я ведь видел, как она из последних сил ковыляла к подветренному борту… И не спешила… Шла медленно, боялась резкое движение сделать. А когда потом проходила мимо, я видел: она белая, как стенка, но пороху хватило пожелать мне спокойной ночи. – После этого Пилото некоторое время молчал. Вероятно, размышлял. – Ты и правда уверен в том, что делаешь?

И он протянул Кою чашку, предлагая допить кофе. Кой сделал глоток и вернул чашку Пилото.

– Я уверен только в тебе.

Пилото почесал затылок под шапкой и через минуту кивнул. Непохоже, что он удовлетворен ответом. Он прищурился, глядя на землю, которая едва просматривалась в густом тумане на севере.

Парусники им встречались редко. Туристический сезон на Коста-дель-Соль еще не начался, и в поле их зрения находилось только два спортивных судна: одномачтовый француз, а потом и голландский кеч, которые плыли к Гибралтарскому проливу. К вечеру на траверзе города Мотриль противоположным курсом в полукабельтове от них прошла шхуна с английским флагом на бизань-мачте. Остальные были рыбаки, занятые ловом, из-за них «Карпанте» то и дело приходилось маневрировать. Правила предупреждения столкновений предписывают любому кораблю держаться как можно дальше от рыбацких судов, занятых ловом, и потому на своих вахтах – Пилото и Кой сменяли друг друга каждые четыре часа – Кою приходилось выключать авторулевого и браться за штурвал, чтобы не зацепить сеть или трал. Он это делал лишь потому, что так положено; рыбаков он недолюбливал, поскольку из-за них многие часы на мостике проводил едва ли не в панике, когда испещрявшие горизонт суденышки засоряли экран радара или толпились на стоянках, особенно в дождь и туман. А еще он считал их мрачными эгоистами, которые без зазрения совести опустошают любой доступный участок моря. Жизнь, полная опасностей и тяжкого труда, делала их мизантропами, они еле сводили концы с концами, уничтожали один вид рыбы за другим, не заботясь о будущем, которое не простиралось для них дальше завтрашнего дня. Самыми бессовестными были японцы – при явном соучастии испанских дельцов и подозрительном попустительстве государственных органов рыбнадзора они уничтожали в Средиземном море красного тунца с помощью сверхсовременных гидролокаторов бокового обзора и малой авиации. Хотя, конечно, тут не только рыбаки виноваты. Он видел задохнувшихся китов, которые погибали оттого, что втягивали в себя вместе с водой полиэтиленовые пакеты, видел, как целые стада дельфинов, обезумев от грязи в море, выбрасывались на берег, а дети и волонтеры, плача, пытались их вытолкнуть обратно в то море, куда они не желали возвращаться.