Карта призраков. Как самая страшная эпидемия холеры в викторианском Лондоне изменила науку, города и современный мир

Так что Сноу пришлось продолжить расследование в еще более мелких масштабах, чтобы наконец-то добиться своей цели. Великий эксперимент, начавшийся со взгляда с высоты птичьего полета на сотни тысяч жизней, в конце концов свелся к молекулам, невидимым невооруженному глазу. Во время расследования Сноу заметил, что вода от S&V содержит примерно вчетверо больше соли, чем вода от «Ламбет». Простой анализ в домашней лаборатории помогал определить, какой компании принадлежит вода. С тех пор, встретив жильца, который не знал, воду какой компании пьет, Сноу просто брал небольшой образец воды, писал на пробирке адрес и анализировал ее содержимое, вернувшись домой.

Вот какой была профессиональная жизнь Джона Сноу, когда холера поразила Голден-сквер: он делил ее между хлороформом и обходами жителей, вел двойную жизнь прославленного анестезиолога и детектива в Южном Лондоне. В конце августа 1854 года все необходимые составляющие великого эксперимента наконец сложились, и первые результаты казались многообещающими. Все, что ему требовалось, – походить несколько недель по мостовым Кеннингтона, Брикстона и Ватерлоо, а потом потратить еще несколько недель на подсчет цифр. Когда холера нанесла первый удар в нескольких кварталах от его дома, искушение просто проигнорировать ее и продолжить великий эксперимент, наверное, было сильнейшим. Он работал с этой зацепкой уже целый год, с тех самых пор, как его внимание привлекла сноска Фарра. Еще одна вспышка болезни просто отвлекла бы его внимание. Но когда поползли слухи о том, насколько свирепа новая эпидемия, Сноу понял, что случай с Гольдн-сквер может дать ему не меньше данных, чем расследование в Южном Лондоне. Под конец понедельника – анализы воды не дали убедительных результатов, а эпидемия по-прежнему бушевала вокруг – он снова начал обходить дома, на этот раз – в собственном районе. Повсюду вокруг себя он видел катастрофу. В Observer позже сообщалось: «На Брод-стрит вечером в понедельник, когда приехали катафалки, чтобы увезти мертвых, гробов оказалось настолько много, что их ставили не только внутрь, но и на крыши экипажей. Такого в Лондоне никто не видел со времен чумы».

Эдвин Чедвик

Вторник, 5 сентября «Любой запах это болезнь»

Первый серьезный повод для надежды появился в Сохо лишь утром во вторник. Впервые за четыре дня Генри Уайтхед позволил себе поверить, что ужасные времена наконец заканчиваются. Жена портного мистера Г. тем утром умерла, но практически на каждое новое известие о смерти приходилась новость о чудесном выздоровлении. Служанка, за которой он ухаживал в пятницу, поднялась со смертного одра, и ее лицо было уже не таким бледным. Двое подростков – мальчик и девочка – тоже пошли на поправку, к радости оставшихся родных. Все трое утверждали, что смогли выздороветь благодаря одной и той же вещи: они пили много воды из колонки на Брод-стрит после того, как заболели. Скорость и степень их выздоровления впечатлили Уайтхеда, и он не забывал о них еще несколько недель.

Ближе к полудню на Голден-сквер появилась небольшая делегация из официальных лиц Главного комитета здравоохранения, чтобы осмотреть сцену эпидемии. Самой заметной фигурой в процессии был ее лидер – новый президент комитета, сэр Бенджамин Холл, месяц назад сменивший на этом посту новатора Эдвина Чедвика, весьма противоречивую фигуру; журналист из Morning Chronicle сухо отмечал, что новый президент вступает в должность «с одним замечательным преимуществом – его предшественники умудрились вызвать к себе столько антипатии, что ему не стоило бояться сравнений с ними не в свою пользу».

Пока чиновники обходили Дюфурс-плейс и Брод-стрит, небольшие группки выживших местных жителей вышли на тротуар, чтобы поблагодарить членов комитета; они радовались в том числе и тому, что эпидемия в самом деле идет на убыль. Секретарь комитета отправил отчет о визите в крупные газеты; большинство из них послушно его перепечатали, в том числе и самодовольную фразу: «Попечители действуют на редкость энергично и достойны всяческой похвалы». Но вот в чем конкретно заключались их энергичные действия, понять было трудно. Эпидемия, возможно, и шла на убыль, но все равно убивала все новых жертв с чудовищной быстротой. За пять дней умерли более пятисот жителей Голден-сквер, еще семьдесят шесть заболели за день до визита. Даже в Times описывали деятельность комитета по борьбе с эпидемией в довольно осторожных выражениях, упомянув разве что планы по формированию специального следственного комитета. В конечном итоге Главный комитет здравоохранения все-таки сыграл свою роль в драме на Брод-стрит, но на тот момент его действия были скорее театральными.

Кое-что, впрочем, комитет все же предпринял сразу, и это было заметно каждому, кто в тот день проходил по району: улицы обработали хлорной известью, и ее запах стоял повсюду, перебивая обычную вонь городских нечистот. Это мероприятие было вдохновлено Эдвином Чедвиком, пусть он уже и не занимал пост президента комитета.