Карта убийцы

– Привет, Джессика Пайк. – Блю вспомнила свои одиннадцать лет. Вспомнила то, как ее чурались соседские дети, как она бегала за ними, считая, что это игра, как родители не разрешали им общаться со странной семьей, на окнах дома которой висели разные побрякушки, стучавшие и гремевшие при порыве ветра. Блю вспомнила, каково это – быть одиннадцатилетним ребенком. – Что с тобой произошло?

От двадцати двух до двадцати трех лет

Бриджет так похудела, что сквозь юбку можно было разглядеть форму коленных чашечек. Блю отвела мать к врачу. Затем в больницу. Врач на приеме произнес слово «рак». Бриджет Форд встала и вышла из кабинета.

Врач дал Блю справочные брошюры, объяснил, какие анализы нужно будет сделать, чтобы определить характер болезни, ее степень, выбрать лучший курс лечения. Бриджет отказалась от обследований. Сказав, что природа возьмет свое. Она будет вырезать свечи, раскладывать перед алтарем руны и жечь пучки шалфея. Блю охрипла, пытаясь убедить ее согласиться на лечение.

За три года она сменила три места работы: упаковщица на складе, раскладывающая по коробкам товар, отобранный сортировщиками. Работа, на которой болят глаза болят – от картона, разбрасывающего споры пыли, и недостатка света. В обеденный перерыв Блю стояла на улице вместе с курильщиками, чтобы урвать хоть немного солнца, если не свежего воздуха. У дяди одного из парней был рак прямой кишки, и она краем уха слышала, как он говорил, что дядя курит марихуану, чтобы облегчить боль. Когда у Бриджет усилились боли, Блю купила ей кальян.

Что оказалось очень кстати. Через считаные месяцы ее мать уже была прикована к кровати.

– Ты его видишь? – спрашивала она изо дня в день и ее лицо напоминало заячью мордочку с полными надежды глазами. Блю вспоминала те годы, когда они жили в квартире в Престоне, когда мама спрашивала у нее, видела ли она Боди или Арлу, спрашивала, чем они занимаются, радостный ли у них вид, когда она клала ей в кровать кристаллы аметиста, чтобы ду́хи не беспокоили ее во время сна.

– Нет, у него все хорошо, – изо дня в день отвечала Блю.

Вокруг потребностей Бриджет сформировалась четко отлаженная рутина. Блю вставала утром чуть раньше, чтобы приготовить матери поднос с завтраком, после чего уходила на работу. Вернувшись домой, она, еще не раздевшись и не включив чайник, первым делом шла проведать мать, поцеловать ее в лоб, убрать поднос с завтраком, мысленно отмечая, сколько та съела. Затем снова готовила Бриджет поесть, раскуривала кальян, меняла постельное белье, выносила судно, расчесывала матери волосы. Она купила маленький телевизор и повесила его на стену напротив, чтобы Бриджет было чем заняться в те долгие часы, когда Блю была на работе. Иногда мать и дочь вместе смотрели мыльные оперы. Иногда они просто лежали вместе бок о бок, молча.

– Ты покупаешь все это на то, что получаешь на работе? – как-то спросила Бриджет, после того как в пятый раз наполнила легкие дымом. В ее голосе прозвучала боль, а также робость, которую Блю помнила по тем дням, когда ей было еще лет пять-шесть и мама часами сидела на кухне, положив голову на кухонный стол. – Она тебя не убивает? Не крушит твою душу? Тебе не душно?

– Работа мне нравится, – ответила Блю. Она присела в ноги железной кровати Бриджет. Свободного места в комнате почти не оставалось – две прикроватных тумбочки, одинокий шкаф в дальнем углу у окна. Окно выходило в переулок, в котором Блю целовалась с Мэтью. Оно выходило на сад, где Девлин обнял Блю своей большой мягкой рукой после того, как Мэтью со смехом убежал.

– Это нормальная работа с нормальными людьми, – продолжала Блю. Семья Мэтью давно переехала отсюда. Мальчишки, подначивавшие его, также разъехались. Старик, учивший Блю водить машину, находился в доме престарелых.

– Я должна была сделать больше. У тебя были такие способности, такой потенциал! Девлин сделал бы больше. Что бы он сказал?

– Он ничего не имел бы против, – ответила Блю.

– Ты его видишь? – Волосы Бриджет по-прежнему были заплетены в косу – теперь этим занималась Блю. Коса спадала на плечо женщины тонкой серой веревочкой.

– Нет, мама.

Бриджет уткнулась лицом в подушку. Ее рука, державшая кальян, обмякла, и Блю едва успела его поймать.

– Я должна была лучше заботиться о нем. После первого инфаркта я должна была лучше заботиться о нем.

«Ты могла бы заставить его принимать сердечные лекарства, – подумала Блю. – Ты могла бы заставить его обследоваться в больнице, помочь ему сбросить лишний вес, сев на диету, однако вместо этого ты кормила его пыреем и вырезала колдовские свечи. Но какой прок рассуждать о том, что могло бы быть?»

– Ты ни в чем не виновата, – сказала она вслух. – Предсказать инфаркт невозможно.

– Ты могла бы его предсказать.

– Я никогда не гадала Девлину.

– Если бы ты ему погадала, ты бы его спасла.