Картезианская лингвистика

Сравним сказанное с тем, что говорится по данному поводу в «Общей и рациональной грамматике»: «Благодаря этому чудесному изобретению человеческого разума мы можем из 25 или 30 звуков составить бесконечное множество слов, которые, не имея сами по себе ничего общего с тем, что происходит в нашем рассудке, позволяют открыть эту тайну другим. И не проникая в наше сознание, дух других людей благодаря способности к слову может постичь все наши помыслы и все разнообразные движения нашей души» [Lancelot, * Цит. в пер. с англ. Галилей имеет в виду изобретение письма. См. [Галилей 1964, 203]. Arnauld 1660, 27; цит. по: Арно, Лансло 1990, 89-90; ср.: Арно, Лансло 1991, 29]. 30 См. прим. 25. [цит. по: Schlegel 1963, 233-234]. 31 «Письма о поэзии, просодии и языке» (1795). [цит. по: Schlegel 1962, 152]. 32 «Естественные средства искусства — это действия, посредством которых человек проявляет вовне свое внутреннее бытие» [Schlegel 1963, 230] (единственные средства такого рода — это «слова, тоны и жесты»); поэтому для Шлегеля естествен вывод о том, что сам язык есть наипервейшая форма искусства, более того, «с самого своего возникновения » он является «первичным материалом поэзии » [Op. cit., 232]. 33 Для Шлегеля «искусство» — это «безграничная мысль» и как таковое оно не поддается определению: «его цель, то есть направление его устремлений, возможно наметить в общих чертах, однако то, что оно с течением времени должно и может осуществить, этого разум не способен вместить ни в одно понятие, поскольку оно бесконечно» [Schlegel 1963, 225]. И далее Шлегель продолжает:

«В поэзии это наблюдается в еще большей степени» ибо остальные искусства, в соответствии со своими ограниченными средствами и приемами изображения, обладают определенной сферой, которую можно в той или иной степени очертить. Однако поэзия использует то же средство, с помощью которого человеческий дух вообще осознает себя и полу чает возможность произвольным образом соединять и выражать свои представления; это средство — язык. Поэтому поэзия не привязана к имеющимся в наличии предметам, а сама творит свои собственные; она — самое всеобъемлющее из всех искусств и одновременно она есть универсальный дух, присутствующий во всех них. То в творениях других видов искусств, что возвышает нас над повседневной реальностью и уносит в мир фантазии, мы называем их поэтичностью; поэтому понимаемая в таком смысле поэзия означает художественный вымысел вообще, тот чудесный акт, посредством которого она обогащает природу; как говорит о том само ее имя*, поэзия — это истинное творчество и созидание.

Каждому внешнему материальному изображению в душе художника предшествует внутреннее, при этом язык всегда выступает как посредник сознания, следовательно, можно сказать, что он постоянно выходит из лона поэзии. Язык вовсе не продукт природы, а отпечаток человеческого духа, который запечатлевает в нем возникновение и взаимосвязи своих представлений и весь механизм собственных действий. Таким образом, в поэзии уже созданное воссоздается вновь, и пластичность ее орудия столь же безгранична, что и способность духа к обращению на самого себя посредством все более высокой, более потенцированной рефлексии». 34 Об особенностях, источниках и общей эволюции развития эстетических воззрений романтиков * Ср. греч. TTOieiv 'творить'. H.XoAtcKuu. Картезианская лингвистика см. [Abrams 1953]. Некоторые проблемы философии языка романтиков рассматриваются в первом томе «Философии символических форм» Э. Кассирера (1923); см. англ, пер.: [Cassierer 1953]. См. также [Fiesel 1927]. 35 В частности, в сочинении «О различии строения человеческих языков», опубликованном уже после его смерти, в 1836 г. Факсимильное издание вышло в свет в 1960 г. [Humboldt 1960]. Ссылки даются на это издание. Неполный перевод на английский язык можно найти в книге [Cowan 1963]. В настоящее время Дж. Виртель подготавливает полный перевод с комментариями. Предпосылки языковых теорий Гумбольдта рассматриваются в неопубликованной докторской диссертации, защищенной в Иллинойском университете [Brown 1964]. Блумфилд назвал трактат Гумбольдта «первой значительной книгой по общему языкознанию » [Bloomfield 1933, 18; цит. по: Блумфилд 2002, 32]. Если этот трактат рассматривать на фоне анализируемых нами идей, то его можно считать скорее конечным этапом развития картезианской лингвистики, чем началом новой эры языковедческой мысли. См. [Chomsky 1964], где рассматриваются некоторые проблемы общелингвистической теории Гумбольдта, ее связь с исследованиями, проводившимися в XX в., и новое обращение к ней в современных трудах по языкознанию и теории познания. 36 Перевод греческих слов на немецкий язык принадлежит