Картезианский развратник

Я уже догадался об их играх. Для того, кто в курсе дела, достаточно любого намека. Святой отец охотно пил, и Туанетта от него не отставала. Вскоре они настолько распалились, что наше присутствие им становилось в тягость, и Туанетта посоветовала нам с сестрой пойти погулять в сад. До меня тут же дошло, что на самом деле она просто хочет избавиться от нас. Мы с Сюзон закончили ужин и вышли, предоставив парочке возможность заняться более приятными вещами, чем ощупывать друг друга под столом. Я от души завидовал тому блаженству, в которое эти двое, конечно же, поспешили погрузиться, как только мы ушли. Но еще сильнее было мое желание добиться от Сюзон разрешения, не прибегая к помощи живых картин, которые я мог предложить ее взору. Она быстро поняла мои намерения и решила прояснить ситуацию.

— Послушай, Сатюрнен, — невинно молвила она, — я вижу, тебе все еще хочется этим заняться. Что ж, давай поговорим начистоту.

— Значит тебе нравится говорить об этом?

Она кивнула.

— Но тогда подумай, Сюзон, — сказал я, — раз тебе так нравятся всего лишь разговоры, что же будет, когда…

Я остановился на полуслове, взял ее руку и прижал ее к груди, глядя сестре в глаза.

— Но, Сатюрнен, — пробормотала она, — если… что если мне потом станет плохо?

— О чем это ты? — спросил я, радуясь, что это почти все препятствия, кроме одного нелепого возражения. — Как это тебе может стать плохо? Совсем напротив, моя душенька.

— А вот так… — она покраснела и опустила глаза. — Что если у меня живот вырастет после этого?

Такая причина сбила меня с толку. Я и не догадывался, что Сюзон тоже может кое-что знать о подобных вещах, и я совсем растерялся, потому что, клянусь, просто не знал, что ей на это ответить.

— Что значит живот вырастет? Ты имеешь в виду, когда женщины в тягости?

— Вот именно, — ее голос прозвучал так твердо и уверенно, что я даже испугался.

— Откуда тебе это известно? — спросил я, поняв, что теперь моя очередь получить урок.

Она ответила, что может рассказать мне одну историю, но только при условии, что я никому никогда об этом не проговорюсь.

— Я доверяю тебе, Сатюрнен, но если об этом узнает хоть одна живая душа, я тебя до смерти возненавижу!

Я поклялся ей держать язык за зубами.

— Присядем здесь, — она указала на лужайку, где мы могли спокойно сидеть сколько нам вздумается, не боясь быть услышанными.

Конечно, мне бы хотелось уединиться с ней в более укромном уголке, где нас бы никто не нашел, даже если бы искал, и я даже не преминул предложить ей это, но она отказалась. И к моему великому сожалению, мы остались сидеть на лужайке.

А в довершение всего я увидел, как к дому подходит Амбруаз, что лишало меня последнего средства для выполнения моих планов и на этот раз. Меня утешало лишь взбудораженное любопытство, вызванное во мне желанием услышать историю Сюзон.

Прежде чем начать, она потребовала с меня новых клятв. Я принес их, но она все равно заметно колебалась. Лишь после моих настойчивых просьб и уверений, она наконец решилась.

— Так и быть, Сатюрнен, — сказала она, — я тебе поверю. Хочу предупредить, что тебя может немало удивить моя просвещенность. Я расскажу тебе кое-что интересное, потому что в этих делах я смыслю побольше тебя, и сейчас ты в этом убедишься. Только не думай, что из-за этого твои разговоры мне были не интересны — о том, что волнует, всегда приятно слушать.

— Но как же так, Сюзон! Ты говоришь словно пифия. Но откуда ты можешь об этом знать? Ты же была в монастыре!

— Верно, и знаешь, если бы не монастырь, я может и не узнала бы многих вещей, о которых знаю теперь.

— Так расскажи же мне обо всем! — воскликнул я. — Я умираю от любопытства.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ СЮЗОН

И ИСТОРИЯ МОНИК

— Это случилось не так давно, — начала Сюзон, — однажды глубокой ночью, когда я в монастыре спала крепким сном, меня вдруг разбудило чужое присутствие. Кто-то пробрался ко мне и лег в мою кровать совсем голым. Я чуть было не закричала, но тут мой рот накрыла ладонь и знакомый голос произнес:

— Тише, Сюзон, я не сделаю тебе ничего плохого. Разве ты не узнаешь меня? Это я, сестра Моник.

Она не так давно принесла обет и стала послушницей. Кроме того она была моей лучшей подругой в монастыре.

— Боже мой, — пробормотала я, — душа моя, но зачем же ты забралась ко мне в кровать?

— Потому что я люблю тебя, — ответила она и поцеловала меня.

— Но почему ты совсем голая?

— Но ведь сегодня ужасная жара, я не могу дышать даже в легкой сорочке. И потом на улице ужасная гроза, слышишь? Я услышала раскаты грома и страшно испугалась. Гром так ужасен! Ах! Обними поскорее, мой дружочек, и давай накроемся одеялом с головой, чтобы не видеть эти жуткие молнии… Да, вот так. Ах, дорогая Сюзон, как же мне страшно!