Картина убийства

– Согласна. Но если мы собираемся включить в список всех, кто знал о содержании фильмы, то, как ты понимаешь, викарий тоже должен в нем быть.

– Одна мудрая старуха однажды сказала мне, что викарий – человек чести и принципов и что я в большинстве случаев могу полагаться на его слово. Думаю, что это вполне может означать, что он не безумный убийца…

– Мне только сорок один год.

– В воскресенье стукнет сорок два, правильно? А значит, вы уже старая.

– Наглая девчонка. У меня еще хватит ума…

Телефонный звонок так и не позволил мне узнать, на что могло хватить ее ума.

– Я только отвечу на звонок, миледи, – с этими словами я поспешно покинула комнату.

– Просто запиши сообщение! – крикнула мне вслед хозяйка. – А я пока закончу с этими рисунками.

– Обязательно.

– Если только это не Герти.

– Ну конечно.

– Или не что-то очень срочное.

Со вздохом я сняла слуховую трубку и четко и ясно произнесла в аппарат:

– Чиппинг-Бевингтон два-три слушает. Алло…

– Фло? – прозвучал в трубке мужской голос. – Боже, неужели это вы?

– Насколько я понимаю, да, – ответила я.

– А ведь это действительно вы…

– Рада, что мы с этим разобрались. Но вас я пока не знаю, мистер…

– Это я, – произнес голос.

Я промолчала. Так могло продолжаться до бесконечности.

– Это я, – еще раз повторил мужчина. – Скинз. Вы меня помните?

Айвор Скинз Мэлоуни по прозвищу Дятел был барабанщиком из оркестра, который влип в историю, произошедшую в «Грейндже» сразу же после нашего приезда в деревню[29]. Он и его приятель-контрабасист Барти Данн останавливались у нас на короткое время после того, как все утряслось. Мы тогда устроили отличный музыкальный вечер. Конечно, я его помнила.

– Конечно, я вас помню, мистер Скинз. Всегда рада вас слышать.

– Когда вы узнаете, почему я звоню, можете изменить ваше мнение.

– А вы что, совершили кровавое убийство и теперь вам нужно место, чтобы отлежаться, пока легавые не потеряют след?

– Скорее, мы едем в Глостер, и поезд сломался как раз в Чиппинг-Бевингтоне. Но место, чтобы отлежаться или, скорее, просто преклонить голову, нам действительно нужно. Что, если мы заглянем к вам на огонек?

– Мы? – повторила я. – Вы о всем оркестре?

– Нет, – рассмеялся он. – Только я и Барти. Лучшая ритм-секция в Лондоне. Мы просто нарасхват. А сейчас застряли с какой-то деревенщиной по пути в Глостер… Так как?

– Боюсь, не мне здесь решать. Вы можете подождать, пока я переговорю с леди Хардкасл?

– Конечно, могу, моя сладкая валлиечка, – ответил барабанщик, – но не задерживайтесь. Тут одна милая старушка рвется к телефону, и я не уверен, что смогу долго сдерживать ее натиск.

Я положила слуховую трубку на столик в холле и поспешно вернулась в гостиную. Здесь повторила просьбу Дятла.

– Боже, – сказала леди Хардкасл. – Как мило… Почему бы и нет? Места у нас хватает. Тем более теперь, когда мистера Ньюхауса нет больше с нами. А если людей с фильмой вечером не будет, то будет кому составить нам компанию.

– Мы сегодня не идем на сеанс?

– Если хочешь – иди, – ответила миледи. – Но они собираются опять показывать «Ведьмину погибель», а я, боюсь, все-таки считаю, что это очень дурной вкус. Это больше похоже не на дань актерскому таланту Ньюхауса, а на отвратительное празднование его смерти. Я собиралась пораньше лечь спать, но вечер с нашими коллегами-музыкантами будет как раз то, что надо.

– Пойду сообщу ему хорошие новости, – сказала я, возвращаясь к телефону.

* * *

Спустя несколько минут раздался еще один телефонный звонок, на этот раз от инспектора Сандерленда. Он сообщил, что работа над двумя другими делами не позволит ему приехать в Литтлтон-Коттерелл во второй половине дня и что он благодарен нам за список потенциальных преступников. Леди Хардкасл держала слуховую трубку так, чтобы я тоже могла слышать его.

– Продолжайте присматривать там за всем, – сказал он. – Добсон и Хэнкок ребята хорошие, если только рядом есть кто-то, кто направит их усилия в нужное русло, – так что направляйте, а я приеду, как только смогу.

– А Симеон уже закончил вскрытие? – спросила миледи.

– Нет. Труповозка сломалась по дороге в город. Его вызвали на другие происшествия, так что до Ньюхауса руки еще не дошли. Он собирается завтра подчистить все свои долги по, как он это называет, «нарезке и досмотру».

– Это вполне в духе Сима. Торжественно и с необходимой долей уважения, – заметила миледи.

– Уверен, что его пациентов это не очень расстраивает – по крайней мере, не в том состоянии, в котором они поступают к нему, – но я очень надеюсь, что он сумеет попридержать свой язык, когда дело дойдет до общения с их родственниками и любимыми.

– Думаю, вам не о чем беспокоиться – он вовсе не тот идиот, за которого любит себя выдавать. Ждем вас завтра, инспектор.

– Обязательно первым делом заеду к вам.

Разговор завершился обычным обменом прощаниями.

– Сколько времени у нас есть до приезда мальчиков? – спросила леди Хардкасл, повесив слуховую трубку.