Картина жизни моей

Мама обнимала юную девочкой слегка промокшей от ливня. Моя гримаса выражала натянутую до ушей улыбку, а тело медленно тянулось к своей родной крови до поры пока оно не застыло в ужасе. Ужас – не самое точное объяснение моего состояния, глаза не бегали со страху, они камнем уперлись в одну точку, сердце не вырывалось из груди, обратно, застыло, пот что успел пробиться от рывка с кровати остудил весь пыл, покрывая тело холодком, пробирающим до самого нутра. О мой дорогой читатель, как наверное, ты уже догадался, напротив меня стояла Лора с присущей ей улыбчивостью. Процессы в голове происходили неоднозначные, с одной стороны я был рад видеть Лору, до безумия рад, поймите меня правильно. С другой никак я не возжелал и уж тем более ожидал видеть сие леди в роли своей родной сестры. Несмотря на все неоднозначное, сдержаться от желания прижаться к ней, я не сумел. Мама присоединилась к нам с еле слышными нотками утонченного голоса – «Мои дети». И да, тут снова полились слезы, без меня, я был все в том же состоянии шока и неопределенности, плакать мне или смеяться. Говоря откровенно тут весь мой мир рухнул (Наверное это уже третье «До и после»). Чувства, какие могут быть чувства в этот момент, когда родная сестра – твоя любовница? От воспоминаний, которые приносили столько радости, теперь становилось противно. Актер из меня такой себе, но из всех сил я старался держать себя в руках, не подавая виду чего-то неестественного. Отлично от меня Лора вела себя максимально раскованно, ей однозначно нравилась вся эта ситуация, впервые ее задорность была не по душе.

Мама готовила очень виртуозно, каждый раз я поедал ее блюда с усладой, но на сей раз я воздержался. (Впервые в жизни) Аппетит пропал с самой встречи. Лора очень активно поедала мамину стряпню, попросту пропуская всю процессию наслаждения вкусом. В этот момент я искренне не понимал, что творится в ее голове. Внешне никаких признаков как таковых не было, вела себя юная леди совершенно спокойно, не учитывая безудержный голод заставляющий поглощать пищу ложку за ложкой. Возможно, по легкости движений Лоры можно предположить, что она совершенно нормально и даже положительно относится к данной ситуации, ее нисколько не смущал факт нашего родства и даже удивления я не заметил. Она явно была готова ко всему происходящему и была осведомлена больше меня, учитывая, что она сама позвонила маме и сообщила о своем приезде. Мои скулы онемели, наружу лез оскал, с трудом разжав зубы, под любым предлогом постарался удалиться прочь.

Как я уже писал раннее, погода здесь не щадит никого и я не исключение, в спешке выбегая на улицу напрочь позабыв зонт быстро пожалел об этом. Будучи промокший насквозь, терять уже было нечего, продолжая скитаться вдоль набережной, привлекая внимания всех и вся, утопал в собственных мыслях и суматохе эмоций, разрывающих душу на мелкие кусочки изнутри. Пытался понять, что мне делать, как быть. Наблюдая за водой, можно сделать вывод, что она течет по реке, знает, куда ей стремиться, вне зависимости от того, что ждет ее в конце. А я попросту не знал, куда мне стремиться. Никак не мог принять того факта, что Лора, моя любовь – оказалась мне сестрой. Все произошедшее на острове, оправдывалось, ссылаясь на неведение. Но как быть дальше, вот вопрос, что меня гложил. Освеженный холодным душем, что обливал неустанно, остужая кипяток внутри головы, снизошло на меня тогда озарение: Как давно Лора знает, что я ее брат, знала она это еще на острове, если да, тогда…

Я не мог про это думать, я не хотел. Снова и снова убеждая себя, что она была также в неведении. Даже если она знала про нас с матерью, она никак не могла знать, как я выгляжу. Вывод успокоил мой разум, но никак не совладать с телом, что уже прокалывало одежду мурашками, холод пробирал до мозга костей. Мой поступок был ошибочным. Ни к чему я не пришел и даже не знал, что делать дома, но деваться было некуда, замерзнуть было хуже, чем встретиться с Лорой. Или Дианой?

Мама мыла посуду и кинула броский взгляд на своего водяного сыночка, всем своим видом спрашивая, где меня носило. Как мне было завидно тогда, как я хотел быть на ее месте, счастливый родитель, неведающий никаких тайн с подлинно искренней лучезарностью. Маму я не обманывал почти никогда и доверие с ее стороны было достойным, объясняться пришлось недолго. Мучительные мысли ненадолго покинули меня, озабоченный дрожащим телом, полоща по полу ноги и переживая за маму, которой все это придется мыть удалился в свою комнату…