Картина жизни моей

И вновь мой дорогой читатель, ты ведь ненавидишь меня, да? Но ведь ты уже проникся моей болью? Испытал на себе мои чувства к ней? А знаешь ли ты, какого это – любить? А может ты знаешь и о страдании? Я на себе познал всю горечь от любви, всю пропитанную болью моменты жизни. На крыльях истинной любви, пробитый насквозь стрелой амура я ворвался в комнату полный веры, надежды и безумного тяготения к той, к кому лежит мое сердце, что еще билось в моей любви к ней, и что я получил в ответ? Лишь боль в коленях на которые рухнул, смотря Лоре в глаза, пустые глаза на бледном теле, свисающем посреди комнаты. А теперь, теперь ты проникся моей болью? Прочувствовал, что чувствовал я в тот ужасный момент, когда мое самое ценное сокровище смотрит на тебя сквозь пустоту? Прочувствовал соль моих слез, что обтекали мои щеки и застилали глаза?

Ее тело еще было теплым, когда я положил ее на кровать и пропустил удар сердца, прошедшую импульсом по всей груди. Прикосновение к ее губам прошелся холодком, безответным и пустым. Как бы я хотел тогда, чтобы все это оказалось сном, проснуться утром и направится к ней, дабы сказать, как сильно я ее люблю. Лора пролетела полмира, чтобы быть со мной, а я отверг ее, точно изверг. Даже не смог остаться, в тот… роковой момент, полный грусти и печали, не сумел сдержать себя. Я подвел и мать свою родную, что учила быть сильным волей и крепким духом, растеряв все это в одночасье, в самый нужный момент. Крик моей души проносился эхом по всей улице, звоном по соседским головам, словно я пытался передать всем вокруг свою боль, горечь или быть может чернь сердца моего, бездушного. Моя Лора, моя Диана, моя сестренка. Я потерял ее, навсегда!

Лежа в пустой ванной с ножом в руках, точно черствая тварь не испытывал ничего, лишь пустота была внутри подобно ее прощальному взгляду, ее прелестным глазам, дарившим свет всему вокруг, заставлявшим сиять, такое серое существо как я. В последний миг в них не было ничего, она больше не смотрела на меня, больше не сияло ярче солнца, ее светила потухли, а милое и вечно счастливая мина сошла с ее лица, а все благодаря мне, нерешительному уродцу, посмевшему бросить вызов великой силе любви, непостижимой и неоспоримой. Я уничтожил все, что приобрел, потерял единственный смысл, который так желанно искал! Одно движение и дарующая жизнь красная вода потекла прочь из тела и мои лишь последние слова: Я иду к тебе, моя любовь.

Вы уже читали про мою предсмертную агонию, помните? И, наверное, уже догадались, что было дальше, раз читаете эти строки. Очнулся я в больничной палате с неимоверной усталостью, бессильный и обескровленный, но люди в белых халатах вернули ее обратно. А спросили они меня, хочу я этого? Предпочел бы просто умереть и встретиться с Лорой. Я ведь даже не побывал на ее похоронах. Еще долгое время не бывал дома. Меня навещала полиция, расспрашивая про всю ситуацию. Я не стал им врать, рассказал все как есть, с одной лишь просьбой, не рассказывать матери подробностей. Инспектор был человеком с большой буквы или доброй душой, как вам будет угодно, он придумал целую историю самоубийства Лоры (Если ты читаешь это, спасибо тебе). После больницы, как и подобает суицидникам, меня назначили в психологический диспансер. Ужасное место, ад на земле. В тебя пихают таблетки и еду, вне зависимости от твоего желания. Но работу они выполняют здорово, хочешь ты этого или нет, жизнь ты полюбишь и выйдешь оттуда очень даже жизнерадостным. Именно там я осознал, какую сильную ошибку совершил, в попытках покончить с собой, я забыл про самое ценное, что у меня есть – про маму. Ту, которая дала мне эту жизнь, взрастила не смотря на все невзгоды, работала не покладая рук, дабы прокормить меня, а я чуть не оставил ее одну во всем белом свете (не таком уж и белом). Она в один день могла потерять обоих своих детей.

Когда мама впервые навестила меня, ее лицо было изуродовано до неузнаваемости. Дело рук отца, когда узнал про Лору, обвинил во всем ее со мной на пару. Злюсь ли я на него, отчасти, но и понимаю прекрасно, он тоже потерял ту, которую любил больше самой жизни. О его дальнейшей судьбе я не знаю, но вроде бы забрала полиция.

После освобождения от каторги первым делом я направился на кладбище, к Лоре, почти пустая могила, на фоне, других, блистающих обилием венков и цветов. У нее не было друзей и знакомых в этой стране, и она так далеко от дома и больше никогда не одарит никого своим лучом надежды на светлое будущее.

В ее комнате под кроватью я нашел дневник с пометкой: “Тайна жизни моей” за авторством Лоры Дианы Диан, но это уже совсем другая история.

Так ответь же мне, мой дорогой друг, что ты знаешь о любви, боли и страдании?

Любовь – это страдание, страдание не есть любовь