Картинки дипломатической жизни. Воспоминания сотрудника миссии Российской империи в Вашингтоне, Брюсселе и Лондоне

«Граф Мирбах принял нас холодно и сказал приблизительно следующее: „Все, что теперь происходит в России, весьма естественно и является неизбежным последствием победы Германии. История повторяется – горе побежденным. Если бы победа была на стороне союзников, положение Германии было бы, без сомнения, гораздо хуже того, в котором находится Россия в настоящий момент. В сущности говоря, участь царя зависит исключительно от русского народа. Мы же можем только озаботиться о судьбе принцесс германской крови“».

Графу Мирбаху так и не пришлось распознать, на чьей стороне оказалась победа. Он погиб от руки одного из революционных представителей того самого «народа», коему с таким хладнокровием вверял судьбу государя.

Графа Мирбаха уже не было в живых, когда 17 июля 1918 года в Москве было получено известие об убийстве царской семьи. Как известно, большевики скрыли тогда, что убили всех. Они огласили только известие об убийстве государя.

Телеграмма Белобородова, которую судебному следователю Соколову удалось разыскать в Екатеринбурге (в книге приводится ее факсимиле), гласит нижеследующее:

«Москва. Кремль. Горбунову, секретарю Совета Народных Комиссаров. С обратной передачей.

(Текст шифром). Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу. Официально семья погибнет при эвакуации.

(Подпись Белобородов)».

Три года спустя, в сентябре 1921 года, судебный следователь Соколов, добиваясь ответа, что было предпринято со стороны Германии для освобождения царского семейства, получил из германского Министерства иностранных дел копию с секретной телеграфной переписки по этому предмету, относящейся к этому периоду.

Соколов приводит некоторые из этих телеграмм:

1. «Германская Миссия в Москве германскому Министерству иностранных дел. 19 июля 1918 г.

Надлежит ли сделать еще раз категорическое представление относительно обеспечения безопасности императрицы, как германской принцессы. Распространить те же представления по отношению к цесаревичу было бы опасно, так как большевики, по всей вероятности, осведомлены о том, что монархисты намереваются выставить его на первый план. Опасения большевиков касательно германской контрреволюции усилились после заявления генерала Краснова».

2. «Германская Миссия в Москве германскому Министерству иностранных дел. 20 июля 1918 г.

Вчера я сказал Радеку и Воровскому, что весь мир строго осудит убийство царя и что германский посол считает долгом предостеречь их самым категорическим образом в случае, если они намереваются продолжать покушения такого рода. Воровский ответил, что царь был расстрелян, ибо в противном случае чехо-словаки завладели бы им, а Радек высказал, как личное мнение, что так как мы питаем особый интерес к принцессам германской крови, то можно было бы дать им свободный пропуск для выезда из России. Быть может, возможно освободить императрицу и цесаревича во имя человеколюбия, в виде компенсации в вопросе о батальоне».

(Вопрос о водворении в Москве германских батальонов был поднят германским правительством после нападения, произведенного в здании германского посольства, жертвою которого пал граф Мирбах. Большевики всячески противились осуществлению этого намерения германского правительства. В данном случае представлялась возможность ликвидировать это дело компромиссом.)

3. «Германское Министерство иностранных дел поверенному в делах в Москве 20 июля 1918 г.

Мы согласны сделать представления в пользу членов императорского семейства. (Подпись Буш)».

4. «Германская Миссия в Москве германскому Министерству иностранных дел. 28 июля 1918 г.

Я сделал должное представление в пользу царицы и принцесс германской крови, поставив при этом на вид, какое впечатление произвело на общественное мнение известие об убийстве царя. Чичерин выслушал меня молча. (Подпись Ритцлер)».

Что показывают эти документы? Во-первых, что германское правительство так и не предприняло ничего для освобождения государя, во-вторых, что защита «принцесс германской крови» ограничилась лишь платоническими выступлениями, а в-третьих, что большевики не только лгали немцам, но еще и издевались над ними, допуская возможность каких-то компромиссов для освобождения «принцесс германской крови», которые в то время уже были ими убиты и сожжены.

Был момент, когда германское правительство могло добиться, чего хотело, от большевиков, – это было во время заключения Брест-Литовского договора, но тогда вопрос об участи государя и царского семейства даже не поднимался.

Что же было сделано нашими союзниками для освобождения царской семьи?

В Англии было два совершенно противоположных течения. Одно, во главе которого позволительно считать короля Георга, протянувшего руку союзному монарху и своему двоюродному брату в момент, когда злыми происками он был доведен до отречения; а другое, – руководимое Ллойд Джорджем, – стремилось как можно скорее отвернуться от государя и проявило по отношению к участи царской семьи полнейшее равнодушие, чтобы не сказать более.