«Картинки с выставки» Мусоргского

Что придает музыке ощущение такой глубокой щемящей тоски? Может быть, неподвижность гармонической основы, устойчивое звучание пустой тонической квинты? Сумрачный низкий регистр? Или окончания мелодических фраз, с неизменной обреченностью возвращающихся к заключительному звуку тоники? В строении фраз действительно можно услышать живое человеческое пение: каждый куплет-строфа имеет свою протяженность, и все строфы неодинаковы, как будто каждая заключает в себе текст с разным количеством слогов. Кроме того, длительность куплета как бы определяется запасом дыхания поющего человека. Потому песнь трубадура здесь действительно слышится, тем более что и в аккомпанементе тонко отражены черты старинной французской музыки. Это и «волыночная» квинта в басу, и сходство в окончаниях фраз, подобное припеву-рефрену в форме рондо, столь типичной для французской музыки. Черты старинных форм отражены в композиции пьесы: в своей основе она строфична, но какое богатство скрытых рельефов заключено в ней! Вслушиваясь, здесь можно почувствовать и старинное французское рондо, и вариационный принцип, и общий для множества музыкальных форм принцип трехчастности с возвращением исходного материала в конце.

Средняя часть, отмеченная просветлением ладовых красок и стремлением к мажорной сфере, воспринимается как порыв к счастью и свету, который, однако, вскоре сникает. Возвращается неумолимый ритм баса. Начинается последний раздел трехчастной формы. Образ словно постепенно отдаляется: мелодия начинает прерываться паузами, песнь будто «не долетает» до нас. Однообразный ритм аккомпанемента завораживает и убаюкивает... И неожиданно звучная и решительная реплика — как бы заключительное «adieux» — служит рамкой картины.

В «Старом замке» Мусоргский в масштабах фортепианной миниатюры убедительно воплощает выразительную, театрально-зримую сценку, создает глубокий образ, допускающий множество трактовок. Исполненный душевной глубины, он каждому слушателю дает возможность услышать свое, личное, глубоко пережитое.

От последнего звука «Старого замка» отталкивается связующая пьеса — «Прогулка». Она непринужденно переводит слушателя в сферу светлого параллельного мажора. «Прогулка» здесь сокращена, уже на второй фразе «запевного» двутакта ее спокойный ход приостанавливается — и слушатель неожиданно оказывается в «Тюильрийском саду».

«ТЮИЛЬРИЙСКИЙ САД»

«Глуп я или нет в музыке, но... понимание детей и взгляд на них, как на людей с своеобразным мирком, а не как на забавных кукол, не должны бы рекомендовать автора с глупой стороны».

Из письма М. П. Мусоргского В. В. Стасову от 23 июля 1873 года

(«Ссора детей после игры»)

Это радостная, залитая ослепительным солнечным светом картинка природы, детства, счастья. Звонкий регистр, ярко «осветленный» лад (мажор с IV повышенной ступенью), упругий ритм, напоминающий детскую считалку,— все эти средства воплощают любимую композитором сферу детских образов. По авторской программе, здесь это сцена ссоры: развитие мелодии динамично, мелодическая линия, активизируясь, достигает звончайших вершин. Бас, наоборот, укрепляется, расширение диапазона «укрупняет» конфликт, мелодические фразы теряют равномерность и становятся все более короткими и дробными — взлет чувств поистине стремителен!

По-детски непосредственной первой части противопоставлена средняя часть, как бы передающая речь урезонивающих нянюшек. На смену звонкому регистру и возбужденному движению первой темы приходит спокойный средний регистр, устойчиво-светлая окраска гармонии, повторы убеждающих интонаций.

Однако приутихшее на время движение вплетается в эту «речь нянюшек» сначала незаметной, но четкой пульсацией ритма в средних голосах, а затем и резвым бегом постепенно ускоряющихся пассажей. В стройной трехчастной композиции у Мусоргского заключена достоверная жизненная сценка.

Что же было прототипом для нее? Стасов в программе к пьесе вспоминал, что на рисунке была изображена «аллея Тюильрийского сада со множеством детей и нянек». В каталоге выставки сведения еще более скупые: «Сад в Тюильри — рисунок карандашом». Ясно, что весь сценарий «музыкальных событий» здесь принадлежит самому Мусоргскому.

После «Старого замка» это уже вторая «французская» зарисовка. Однако в отличие от предыдущей она не имеет элементов тонкой музыкальной стилизации, которые чувствовались в «Старом замке»: эта сценка могла происходить и в Тюильрийском саду в Париже, и в Летнем саду в Петербурге. Гармонический стиль композитора, предпочитающего, в частности, спокойные, мягкие, плагальные сопоставления гармоний, свидетельствует о своеобразном претворении Мусоргским русского фольклора и в этой пьесе.

«БЫДЛО»