Картины эксгибициониста

Мама и папа,

господи, вот это жизнь! Солнце здесь великолепно даже в начале года, и мы успели обгореть, хотя на пляж ходим по утрам, а днём редко. Клуб, в котором мы играем, — просто фантастика. Его окружает пальмы. Внутри огромный мраморный танцпол и сказочное освещение. На столах стоят свечи, вокруг роскошные стулья и… ДЕВУШКИ!

Мы играем после обеда и по вечерам. Я возвращаюсь в четверг, в Лондоне буду поздно вечером. Я вам ещё позвоню. Думаю, через несколько дней мы будем играть где–то на Севере. Я очень постараюсь найти время и приехать к вам с подарком на мамин день рождения.

С любовью, Кит

Я откладывал деньги. В то время как группа ночевала в отеле, я спал в фургоне, отмораживая себе задницу. Нас обокрал владелец клуба, улизнувший после нашего последнего выступления. Я был зол как чёрт и предложил остальным вернуться в клуб и стойками от микрофона разбить мраморный дворец лягушатника. Парни были не против, пока мы не увидели армию вышибал, выглядевших как стенка кирпичного сортира. Я не мог в это поверить. Меня ещё раз надули перед поездкой в Уэртинг, когда я играл всю ночь бесплатно под предлогом прослушивания. Хозяин клуба никогда никому не платил, но я хотя бы имел крышу над головой, благодаря родителям. И я никогда не считал это самим собой разумеющимся — часть моих заработков, пока я жил в родительском доме, шла маме на хозяйские расходы. Но теперь, в Жуан–ле–Пен, играя всю неделю и ночуя в машине, чтобы сэкономить, я расценил это как пощечину от мерзкого лягушатника. Тот инцидент оставил неприятный осадок от Франции. Перед самым возвращением в Англию, у нас был ещё один концерт в Париже. Именно там появился Микки О.

Во время проживания на Кембридж Гарденс мы толком не общались. Он поселился в кабинете, а я занял комнату Гэри. Теперь он намеревался поговорить со мной после выступления. Микки опекал певицу нового английского рекорд–лебла. Её звали Пэт Арнолд, раньше она была на подпевках у Айка и Тины Тернер. Тина вскоре сама покинет Айка. Как мы все знаем, честь ей и хвала, у неё хватило мужества и решительности достичь славы на сольном поприще.

Пэт Арнолд — или луче ПиПи Арнолд — оказалась в Англии, с рабочей визой и контрактом с Immediate Records, фирмой, основанной менеджером Rolling Stones Эндрю Луг Олдэмом. Её первый сингл “The First Cut Is the Deepest” Кэта Стивенса взбирался на вершины английских чартов, и теперь она искала музыкантов для аккомпанирующего состава, чтобы отправиться на гастроли в поддержку своего хита. Я колебался: несомненно, ей были нужны черные музыканты.

«Нет, — ответил Микки О. — Она видела сотрудничество Тины с Филом Спектором. Черные и белые — все нормально». Но больше всего меня беспокоил сам факт работы с женщиной. Я поблагодарил Микки и пообещал позвонить ему по возвращении домой.

Неделю спустя я стоял у двери небольшого домика в глухом переулке. Меня встретила пара ясных глаз.

— Привет! — сказала она — Заходи.

Хотя она была значительно ниже ростом, чем я, я никак не мог справиться со смущением, которое до сих пор испытывал в присутствии женщины. В комнате стояло электропиано Fender Rhodes. Я слышал его на записях, но играть на таком не приходилось. Усевшись за него, я взял пару аккордов.

— Боже, как я люблю Арету Фрэнклин. У неё столько страсти! — произнесла ПиПи.

И чтобы продемонстрировать это, она поставила пластинку Ареты и стала подпевать. Я молчал, не зная что делать. У неё было много других записей и куча идей. Наконец, ПиПи сказала:

— На, возьми их с собой, — и протянула мне сорокопятки, которые только что ставила. — Собери группу и разучите материал.

Я не мог поверить, что так — увидев всего один раз — эта женщина мне поверила. Я решил рискнуть.

— Если я соберу команду, можем мы выступить с сольными номерами?

— Без проблем, — ответила она. — У вас будет 20–30 минут, чтобы разогреть публику перед моим выходом. Можете играть всё, что вам в голову взбредёт.

С такими новостями я ворвался в свою крохотную комнатку и заорал: «Ну, Ли, вот оно! Давай, собираем группу!»