Картины эксгибициониста

— Я думаю, если ты хочешь играть такую музыку, делай это на сольном альбоме.

Я был… т. е. я не был готов ещё делать сольный альбом, но раз он заговорил об этом…

— Но я хочу, чтобы МЫ сыграли это. Я знаю, что звучит непросто, но эффект выйдет грандиозным, когда мы втроём сыграем пьесу, — взмолился я.

— Я совсем не заинтересован в таком, — сказал Грег, развернулся и вышел прочь.

Я набрал номер Джона Гейдона.

— Всё! — сказал я. — Группе конец! Я пересказал ему события последнего часа.

— Но вы не можете развалиться сейчас, из–за мелочей, на самом деле!

— А я могу. Извини, я не хочу работать с таким негативным отношением. Мне и первого альбома хватило!

— Ладно, давайте соберёмся завтра и трезво обсудим создавшуюся ситуацию, — и Джон повесил трубку.

Затем я позвонил Карлу.

— Ты помнишь тот рисунок в 10/8, 5/4?

— Какой? Ааа, да–да.

— Я написал музыку под него.

— Круто!

— Не так уж и круто. Я сыграл её только что Грегу, который абсолютно не захотел с ним иметь ничего общего.

— Как он может так, даже не попытавшись? То есть… я её даже не слышал… А моё мнение никого не волнует?

— Именно. Прости Карл. Я не думаю, что могу продолжать играть с вами. Джон хочет, чтобы мы собрались завтра, но я слабо верю в счастливый исход.

Следующим вечером я приехал в офис Джона и вошел в атмосферу, будто они съели тухлую рыбу. Дэвид Энтховен, Карл и Грег давно разговаривали, но по выражению лиц, далеко не продвинулись.

— Что у тебя за пьеса, которая так важна? — спросил Джон участливо.

— Всё, что я хотел сыграть с этой командой. С нашими возможностями мы можем затмить любую группу, сыграв эту вещь. Возможно, Грег и прав, настало время начинать сольный альбом.

— Она совсем не коммерческая, — возразил Грег.

Я услышал в его голосе жалобные нотки. Я выдвинул свой аргумент: «Унисоновая часть в “21st Century Schizoid Man” тоже коммерческая? Нет! Но она стала большим хитом King Crimson».

— Но это песня!

— А кто сказал, что моя тема не может стать песней?

— Когда ты доиграешь до конца весь этот эзотерический мусор, в зале, блять, никого не останется, — умолял Грег.

Вмешался Дэвид: «Грег, а в чём проблема хотя бы попробовать?»

— Да, — воскликнул Карл. — Я вещь даже не слышал. Может она и полная чушь, но я думаю, что сомнение в данном случае трактуется в пользу маэстро.

— Поверь мне, это не правильное направление для нового альбома, — ответил Грег.

— А какое оно? Ты что–нибудь уже написал? — поинтересовался Джон.

— Нет, но…

— Ну и что нам терять? Попробуйте завтра в студии.

— Я скажу тебе, что терять — студийное время, записывая хлам. Вот, что, нафиг, терять!

— Вам придется играть в любом случае, потому что слишком поздно отменять бронь, — ответил Дэвид.

Так всё и произошло! На следующий день Эдди Оффорд сразу ретировался в аппаратную. Он почуял грозу в атмосфере, которая может сама управлять 16–дорожечным пультом. Грег выбрал нужный карандаш из обширной коллекции и открыл новенькую нотную тетрадь.

— Какие там ноты? — спросил он, надувшись.

Вряд ли бы кто–то желал начинать с таким отношением вояж в неизвестность, вцепившись в борта корабля, который всё равно потонет. Но дыры нужно заделывать.

— Фа… Си бемоль… Ми бемоль… Си бемоль… Ля бемоль… Ми бемоль…

— Погоди! Дай мне сперва первый кусок выучить, — Грег упражнялся до необходимой скорости, а затем записывал новые ноты.

Я проигнорировал тот факт, что он писал свою часть заглавными буквами на нотном стане. С таким же успехом можно писать и на чистом листе бумаги. Что ж, так хоть можно проследить, что записаны правильные ноты. Последующие куски разучивались в сходной манере. Два дня спустя музыка было полностью переложена, и мы приготовились к записи. Ушли тучи сомнения, Грег полностью отдался работе, у которой даже не было названия.

— Добавь туда синтезатора, Карл — сюда гонга!

Я вздохнул с облегчением. Меня не волновало, кто сидит в кресле продюсера, моя безумная композиция пошла дальше, чем я рассчитывал. Первая песня, в которой по моему расчёту споёт Грег, пришла быстро. Но я опасался, что изменения испортят дальнейшее развитие. Основное трезвучие состояло из нот си бемоль, ми бемоль и соль в тональности до, неожиданно переходящее в до–диез — именно это меня беспокоило. Как оказалось, зря. Моих вокальных воплей под те же аккорды оказалось достаточно, чтобы настроить людей на нужный лад. Покатило хорошо, и в результате альбом «Tarkus» был записан всего за две недели! В качестве награды мы экспромтом сыграли рок–н–ролльный номер “Are You Ready, Eddy?” в честь нашего инженера Эдди Оффорда и его 16–дорожечного агрегата.