Картины. Описание статуй

(1) Думаю, ты удивляешься, почему эти пчелы здесь нарисованы с такой точностью? Ты видишь ясно их хоботок, лапки, крылья, цвет их тельца; и это все нарисовано не мимоходом, не кое-как, ибо разнообразием красок картина передает все так, как бывает в природе. Почему же эти мудрые пчелки не в своих ульях? Почему они в городе? Шумным роем вьются они у дверей Даифантова дома – ведь здесь родился уже Пиндар, как ты это и видишь. Желают они, чтоб с младенческих лет он был «сладкогласным» и одаренным поэтическим даром. (2) Ребенок лежит на ветках лавра и мирты, и отец предчувствует, что сын у него будет посвященным богам: ведь по их воле раздавался в доме звон кимвалов, когда он рождался, и слышались звуки тимпанов Реи.[142] Существует преданье, что и нимфы танцевали в его честь, и Пан скакал весело; говорят, когда Пиндар вырос и стал уж поэтом, Пан оставил свое буйное прыганье, чтобы петь песни Пиндара. (3) Рея изображена в виде статуи и поставлена здесь у самых дверей; она сама выглядит каменной, как будто она резцом вырезана, в картине тут чувствуется какая-то сухость. Художник нарисовал здесь и нимф, покрытых каплями свежей росы, как бы только что вышедших из источников. И Пан все время танцует каким-то особенным ритмом; вид у него веселый и около носа его нет складок гнева.[143] (4) А пчелы внутри дома усердно служат ребенку, нося ему мед; они спрятали жало из страха, чтоб не ужалить младенца. Вероятно, они прилетели из Гиметта,[144] из Афин, «блистающих, песнью прославленных»; думаю, эти слова они уже вложили в Пиндара вместе с каплями меда.

13. Гиры [145]

(1) Перед тобою скалы; они поднимаются из воды, и море кипит около них бурными волнами; на этих скалах герой с грозным взором с какой-то надменностью глядит на море; это локрийский Аякс. Его корабль поражен молнией; соскочив с горящего корабля, он борется с волнами, через одни пробиваясь, другие под себя подгребая, на третьи грудью идя; достигнувши Гир – а Гирами зовутся эти скалы, поднимающиеся в Эгейском заливе, – он произносит надменные речи против самих богов; за это Посейдон направляется к Гирам, страшный, о мальчик, весь исполненный бури, со всклокоченными волосами. А было ведь некогда время, когда он вместе с этим Аяксом сражался против троянцев; тогда был разумен Аякс и скромен перед богами, и Посейдон своим жезлом тогда придавал ему силы; теперь же, видя его наглость, Посейдон направляет против него свой трезубец; им поразит он склон скалы, приютившей Аякса, чтобы скинуть его оттуда за его дерзкую речь. (2) Таков смысл этой картины; а вот то, что ты видишь: море, побелевшее пеною волн, дуплистые скалы, подмытые постоянным прибоем; бурно вырывается огонь с горящего корабля; на него дует ветер, и корабль еще плывет: этот огонь служит ему вроде паруса. А Аякс, как бы приходя в себя после опьянения, обводит взором море, не видя ни своего корабля, ни земли; не боится он приближающегося Посейдона; он похож на того, кто собирается с духом для новой борьбы: еще сила не оставила его рук, и «выя крепка его», как тогда, когда он боролся против Гектора и против троянцев. А Посейдон, ударив трезубцем, отломит кусок скалы вместе с Аяксом. Остальные же Гиры останутся целыми, пока существует море, и будут стоять здесь неприкосновенными даже и для Посейдона.

14. Фессалия [146]