Картины. Описание статуй

Что же такое эти «Eikones» — «Картины», которые пришлись так по душе будущим византийцам и которыми так охотно воспользовались христианские церковные витии в своих «Гомилиях» — поучительных проповедях? Если эти картины по существу являются одной из форм показательных примеров красноречия — progymnasmata, а по содержанию «описанием произведений живописи», как назвал внук работу своего деда, то прежде всего они говорят об оригинальности этой манеры: самые ранние теоретики таких риторических приемов красноречия, Феон и Гермоген, еще не указывают на «Картины» как на один из видов таких описаний. Это была новость, которую ввел Филострат илн по крайней мере оформил. И к этой работе он подошел не случайно, не как рядовой софист, бравшийся за любые темы: по его собственным словам, он четыре года провел «в дружбе» с Аристодемом из Карий, т. е. держал его в своем доме, изучая живопись и практически и теоретически. Таким образом он был вполне подготовлен к тому, чтобы стать одним из первых «критиков искусства» древности. Еслн Филострата II Ревилль остроумно сравнивает с Сент-Бёвом и «Жизнеописания софистов» с его .Causeries du lundi» — литературными понедельниками, то и наш Филострат является, можно сказать, художественным фельетонистом той же марки. Тот же Ревилль говорит : «Картины» являются первым образчиком обзоров, появляющихся ежегодно в наших газетах и журналах по поводу художественных выставок... Софисты вели не только литературную хронику (как Филострат II). но являлись также критиками и в области искусства (как Филострат III). Без сомнения, они же вели и театральную хронику (как Филострат I)». Таким образом наш Филострат, чтобы продолжить сравнение Ревилля, является Сент-Виктором древности.

Кто же такой этот «софист» античности и какие требования мы можем предъявить к нему в отношении художественной критики?

Появление софистов, совпавшее с резкими политическими и экономическими сдвигами в Греции после Пелопоннесской войны, знаменовало собою появление новых запросов научного, политического и «морального» характера, было своего рода «революцией» тогдашнего миропонимания. Их позднейшие потомки I и II веков н. э. ставили себе более скромные задачи. Среди разлагающегося общества Империи, где рукою предводителей преторианских банд был задавлен голос свободного волепроявления и требовался лишь хор «хвалителей» — laudatores, где молчание считалось преступлением, они ставили себе целью сохранить прежние образцы науке и искусства, заинтересовать ими ослабевшие от пороков и тунеядства умы тогдашних вельмож. В некотором смысле они возрождали эту «античность античного мира», давая образцы для современной им науки и искусства. Но объективно они играли роль актеров, что характеризуется их любовью к мишурной пышности, к аплодисментам и восхищению толпы, их самомнением и мелочной завистью. К тому же они ничего не создавали, а только воплощали и истолковывали образы и мысли других. Высшим своим достоинством они считали говорить как Горгий илн Демосфен, писать как Ксенофонт или Платон.

Таков и наш Филострат. Один из буржуазных историков древнего искусства и литературы, Жорж Πерро (Perrot) так характеризует нашего автора: «Книга Филострата заслуживает знакомства с ней, являясь шедевром в том роде, к которому она принадлежит; ни один из софистов последних дней древнего мира, который пытался дать описание того или другого произведения искусства, описание блестящее и изысканное, не чувствовал так живо достоинств того оригинала, который он хотел представить мысленно перед глазами читатели, как Филострат; никто не может сравниться с ним по разнообразию подходов к произведению, с силой его воображения, одинаково счастливого и богатого» (Journ d. Sav, 1882, 656). Действительно, если высшей заслугой для софистов было говорить как Демосфен, Лисий или Платон, то в описании картин и произведений искусства надо было, по их убеждению, представить их такими, как они могли выйти из-под кисти Полигнота, Зевксиса, Паррасия, Апеллеса и других. Не создавая сам ничего нового, софист сохранял, подражал и приукрашивал старое ценное достояние культуры.

Этим мы переходим к основному вопросу о подлинности тех картин, которые описывал Филострат.