Картины Парижа. Том II

Враги книги являются врагами знания, а следовательно и врагами людей. Затруднения, чинимые прессе, поневоле заставляют итти им наперекор. Если бы можно было пользоваться благородной свободой, не приходилось бы прибегать к уловкам. Свобода печати могла бы предотвратить некоторые политические недуги, а это уже большое благодеяние. Внутреннее благоденствие государства нуждается в разумных и бескорыстных книгах. Но только тот философ, который довольствуется уважением своих сограждан и не требует материальных наград, может подняться выше облаков, образуемых личными интересами человека, и разоблачать злоупотребления. Наконец, свобода печати будет всегда мерилом свободы гражданской; она является как бы термометром, при помощи которого можно сразу определить достижения и потери народа.

Если посмотреть на вещи с этой точки зрения, то можно сказать, что мы каждый день что-то теряем, так как прессу с каждым днем стесняют все больше и больше.

А потому как жалки книги по вопросам истории, политики или морали, которые печатают в наши дни в Париже!

Предоставьте людям свободу думать и говорить; публика рассудит и даже сумеет исправить ошибки писателей. Самый верный способ оздоровить книгопечатание, это предоставить ему полную свободу; препятствия только раздражают; и именно запрещения и трудности и порождают брошюры, на которые обычно жалуются.

Если бы деспотизм был в состоянии убить мысль в самом ее святилище и воспрепятствовать нашим идеям проникать в души наших ближних, — он сделал бы это. Но будучи не в силах вырвать философу язык и отрубить ему руки, — он ограничивается тем, что учреждает на пути философа инквизицию, заполняет все границы чиновниками, прибегает к помощи соглядатаев, вскрывает посылки с целью помешать неизбежному прогрессу морали и истины… Тщетные и ребяческие усилия! Напрасное покушение на естественные права общества в целом и на его патриотические права — в частности! Разум с каждым днем освещает народы все более и более ярким блеском, — вскоре этот свет разгонит все тучи. Тщетно тогда будут бояться гения или преследовать его: ничто не погасит в его руках пылающего факела Истины, и приговор, произнесенный его устами несправедливому человеку, повторят все потомки. Этот человек хотел лишить своих ближних самого благородного из всех человеческих прав — права думать, права, неотделимого от самого человеческого существования; обнаружив только свою слабость и сумасбродство, он заслужит двойного упрека: в тирании и в бессилии.

О славные англичане, великодушный народ, чуждый нашему позорному рабству, — храните существующую у вас свободу печати — она залог вашей личной свободы. Вы сейчас почти единственный народ, поддерживающий достоинство человеческого имени. Молнии, испепеляющие надменное и дерзкое самовластье, исходят из недр вашего благословенного острова. Человеческий ум нашел у вас приют, откуда он может просвещать вселенную.

Если угнетатели решат, что они в состоянии заставить землю замолчать и могут ее пожрать, не дав ей произнести ни единого слова, — их коварные планы будут разоблачены до основания; их головы покроются шрамами, от священных стрел Истины; они навлекут на себя несмываемый позор и будут преданы проклятию настоящим и будущим поколениями.

О славные англичане! Ваши книги не подчинены цензуре господина Ле-Камю-де-Невиль, и потребовался бы обширный комментарий, чтобы объяснить вам, какие процедуры необходимы, чтобы господин министр или господин канцлер (когда он ведает министерством), или господин вице-канцлер позволил какой-нибудь тоненькой брошюрке, которую и читать-то никто не станет, появиться на Жеврской набережной и заваляться там в тщетном ожидании покупателя.

Мы так смешны и мелки рядом с вами, что вам трудно брало бы понять всю нашу слабость и все наше унижение[21].

В общем такое стеснение приносит значительный ущерб столице, и иностранцы этим пользуются. Если графомания имеет смешную сторону, то она как-никак дает возможность существовать различным другим профессиям. Гора Сент-Женевьев заселена книгоношами, брошировщиками, переплетчиками и т. п., которые умерли бы с голоду, если бы не существовало крупной книжной торговли. Эта торговля отнюдь не вредит обществу. Древние писатели не меньше нашего испытывали зуд к обнародованию своих произведений. Эту потребность и мы удовлетворяем, давая при этом наживаться голландским, немецким, фламандским и женевским книгоиздателям.

298. Городская почта

Ее изобретатель, Шамуссе^{140}, составил целых двести проектов различного рода; все они должны были содействовать общественному благу, но из всех проектов только этот был осуществлен, да и то очень поздно, потому что должностные лица всегда противятся новшествам и соглашаются итти навстречу общественному благу только тогда, когда их к этому принуждают то ли путем убеждения, то ли путем некоторого насилия. Министр всегда спешит сказать: Я запрещаю, и никогда не говорит: Я разрешаю.