Картины страсти (ЛП)

– Завтра я приеду на карете, – сообщил маркиз. – Как ты думаешь, Лионель и дальше собирается избегать меня? Что ты ему скажешь?

Лавидия глубоко вздохнула. Мысли в ее голове перепутались, но она должна была найти ответ на вопрос Эверетта.

– Я когда-нибудь говорила Лионелю что-либо, кроме правды?

В его темно-синих глазах не отражалось ничего, кроме любопытства.

– … этого я не знаю. Я лишь задаюсь вопросом, будет ли он сердиться на тебя за то, что ты впустила меня. В конце концов, он отказался встретиться со мной. Он не хочет меня видеть, не так ли?

– Я была такой… – девушка замолчала.

Эверетт медленно поднялся. Он выглядел так, будто собирался получить несколько ударов.

– Ты мне не доверяешь.

– Не совсем. Это значит… Значит, что… – напрасно Лавидия старалась удержать дрожь в руках. – Я была такой глупой.

– Нет, – серьезно произнес Эверетт. – Ты не должна корить себя. Это была моя ошибка.

– О, нет, не только ваша, – бормотала девушка. И поскольку маркиз выглядел так, будто был готов возразить, она быстро продолжила: – Мне стыдно говорить о собственной глупости. Если бы я иначе вела себя, этого никогда бы не произошло. Я говорила об этом также и Лионелю.

– Я не должен опасаться, что Лионель бросится на меня с ножом, если узнает о моем посещении?

«О, Боже!»

– Лионель уже давно простил вас.

– В самом деле? – удивился Эверетт. – Но ты простить меня не можешь.

Гордость Лавидии пострадала, но она ее не утратила.

– Нет ничего, что нужно было бы прощать, – пояснила девушка. – Я также как и вы совершила ошибку, – конечно, это была очень глупая ошибка. Как только она могла подумать, что дочь школьного мастера будет что-то значить для такого дворянина как Эверетт? – И я предпочитаю не вспоминать об этом.

Его подбородок дрогнул.

– Тогда я освобожу тебя от своего присутствия, – маркиз наклонился к картинам.

– Подождите!

– Да?

– Пошел дождь. Нужно завернуть полотна в бумагу, чтобы их защитить.

К несчастью, оберточная бумага находилась в том же ящике, куда Лавидия спрятала фартук.

Девушка выдвинула ящик и постаралась унять дрожь в руках. Она схватила бумагу, осторожно ее вытащила и повернулась к Эверетту, который поставил три картины на стул. Помедлив, Лавидия приблизилась к мужчине, держа перед собой обертку как щит. Перед стулом она опустилась на колени и начала заворачивать первую картину.

Это был портрет. Лионель нарисовал его прежде, чем уехал в Италию. А точнее – прежде всего. Какой беззаботной она была тогда! Как она смеялась и строила планы! Так мало было уготовано ей горя. Смерть котенка, конечно… Да, бедный, маленький Оливер… Она еще так хорошо его помнила. Как давно это было!

Лавидия подавила вздох у следующей картины, чтобы упаковать ее. То, что Лионель нарисовал горный пейзаж, осталось уже в прошлом. Как великолепно выглядели горы, одна выше другой, дикое нагромождение вершин, которые, казалось, стремились в небо.

– Важно знать, почему что-то рисуешь, – говорил Лионель. – Здесь у меня речь идет о противоположностях постижимого и непостижимого, о небе и земле, о земных границах и бесконечности, – она точно поняла, что он подразумевал. И теперь, когда вспомнила о его словах, ее глаза наполнились слезами. Девушка поспешно обратила свое внимание на третью картину.

Это не помогло. Ей по-прежнему хотелось плакать. Она сглотнула и в последний раз посмотрела на далекий пляж с одинокой фигурой, пойманной между землей и морем, потерянной…

Лавидия медленно выдохнула. Она так неохотно расставалась с этими произведениями, хотя знала, что лучше их отдать. Гораздо лучше. Прежде всего, чтобы заплатить аренду и купить немного еды.

Она поднялась и взглянула вверх на Эверетта. Девушка чувствовала, что может доверить ему картины, потому что он знал их стоимость. А потом Лавидия заметила, как мужчина нахмурился.

– Что-то не так? Вы передумали?

– Нет. Я только сейчас понял, насколько важно сохранить эти картины.

В определенных ситуациях Эверетт всегда мог прочитать ее мысли. Но теперь она не хотела об этом вспоминать.

– Вы бы не потратили свои деньги на картины, которые для вас ничего не значат. Вот! – девушка вручила маркизу три свертка. – Возьмите их!

Когда он принял картины, их пальцы соприкоснулись, и горячая волна накрыла Лавидию. Теперь Эверетт стоял настолько близко к ней, что она могла рассмотреть каждую его ресничку. Так близко, что девушка смогла отметить, что маркиз побрился нынешним утром, а также ощутила запах его одеколона.

Когда-то этот аромат заполнял весь ее мир. Тогда у нее еще были сны. Лавидия думала, что однажды Эверетт заметит, что она больше не ребенок, а женщина, которая сможет сделать его очень счастливым. Она представляла себе, как он нежно будет ласкать ее и как она прижмется своей щекой к щеке мужчины.

Иногда фантазии становились почти реальными. Но некоторые из них оставляли горький привкус.

Сердце Лавидии забилось быстрее, когда взгляд Эверетта метнулся вверх и маркиз посмотрел на нее своими темно-синими глазами.

– Ты должна отпустить, – сказал он.