Карточный домик

Газеты на этой неделе раздражал любой пустяк. По традиции, во время выборов лидера партии не поощрялись ни открытое саморекламирование кандидатов, ни их прямые личные выпады против соперников. Предполагалось, тем не менее, что в ходе развития консенсуса, а не борьбы сам собой, без каких-либо усилий с его стороны, «выявляется достойный лидер». В результате на целые десять дней пресса была обречена довольствоваться несколькими закодированными заявлениями, не способными ни вдохновить публику, ни породить пламенные газетные заголовки. И дело было не в том, что из кипящего котла предвыборных страстей вышел весь пар, а в том, что его там и не было.

В общем, прессе оставалось только винить в этом самих кандидатов. "Избирательная кампания проходит пока разочаровывающе скучно, — писала газета «0бсервер». — Все ждут, когда наконец найдется такой кандидат, который бы вновь вдохнул жизнь в партию и в правительство. «Никому не интересная, раздражающая кампания», — жаловалась «Санди миррор». Чтобы не отставать от других газет, «Сан» в характерном для нее стиле сравнила избирательную кампанию с «ленивой перебранкой супругов перед сном.»

Урхарт не зря просил премьер-министра затянуть сроки проведения избирательной кампании, чтобы обеспечить, мол, спокойное и конструктивное обсуждение проблем. Как он втайне и надеялся, единственным ощутимым результатом стало превращение ее в скучнейшее событие года.

Это совсем не радовало Матти. Она все больше убеждалась, что что-то затевается, но не могла найти времени для собственного расследования. В те дни, когда не происходит ничего особенного, журналистам приходится работать с еще большим напряжением, чтобы выискать хоть что-нибудь стоящее. Они провели немало бессонных ночей в тщетных поисках новых ракурсов освещения все тех же событий и фактов — надо же было заполнить отведенные им дюймы газетных полос.

— Ты должна признать, Матти, что имеющихся у тебя улик совершенно недостаточно для предъявления обвинения, — сказал ей Джонни. — Захватывающие дух косвенные открытия в связи с компьютерами? Да, они у тебя есть, но что ты можешь сказать относительно акций? Или о банковском счете, или о подставном адресе в Паддингтоне?

Она высвободилась из его объятий, в которых нежилась почти всю первую половину воскресного дня. На улице серое небо с рваными тучами бросало в окна пригоршни тяжелых дождевых капель. Их не нужно было уговаривать провести это время в постели.

— Несомненно, эти акции были закуплены тем же самым человеком, который и открыл счет в банке и заимел подставной адрес в Паддингтоне, -размышляла Матти. — Думаю, это единственно возможное резонное заключение. Но чем дальше мы идем по следу, тем труднее. В банке нам сообщили, что счет был закрыт через две недели после того, как был там открыт. И только. Они не позволили нам взглянуть на подписи, относящиеся к этому банковскому счету. Еще меньше удалось узнать у продавца табачной лавки. Я думаю, когда поднялся весь этот шум и она стала вдруг объектом повышенного внимания, пришлось прикрыть какой-то более прибыльный бизнес, которым он занимался через заднюю дверь.

— А что, собственно, ты собираешься доказать? — Джонни выстраивал свои сомнения. — Документы вряд ли скажут больше того, что уже известно. Тебе не так важно узнать, был ли это Чарльз Коллинридж, как то, мог ли это быть не он, а некто другой. И если окажется, что да, мог, то с учетом уже имеющихся фактов о фальсификации компьютерных данных у тебя будет достаточно материалов для обстоятельной статьи.

Высвободившись из его объятий, она посмотрела ему в глаза.

— Ты все еще не веришь, что это подтасовка, да?

— Но ведь ты еще не доказала, что было совершено преступление, и не имеешь никакого представления, кто бы мог это сделать, — возразил он, но тут же, уловив в ее глазах раздражение, смягчился. — Матти, будем реалистами. Если ты открыто выступишь со своей теорией заговора, то приготовься к тому, что тебя ждет скептически настроенная аудитория, которая потребует большего, нежели твои несколько «может быть». Если окажется, что ты ошиблась, можешь попрощаться со своей карьерой. Если же ты права, то заимеешь там, наверху, достаточно могущественных врагов. Если они ошельмовали премьер-министра, то представляешь, что сделают с тобой?

Он ласново провел рукой по ее волосам.

— Дело не во мне и не в том, верю ли я твоей гипотезе. Просто я беспокоюсь за тебя и не хочу, чтобы ты впуталась во что-то такое, с чем мы не справимся вдвоем и что может причинить тебе сильную боль. Откровенно говоря, я боюсь, ты и так заходишь слишком далеко с этой историей. Стоит ли она того?

Он сразу же понял, что сказал что-то не то, почувствовав, как тело ее напряглось, одеревенело, скрылось в холодной ракушке, разделившей их постель надвое.

— Какого черта, Джонни? Меня еще больше испугало бы, если бы все это оказалось правдой, но никто при этом не пошевелил бы и пальцем, — резко бросила она. — И потом, черт возьми, не ты ли сам подтолкнул меня заняться этим?