Картонное небо. Исповедь церковного бунтаря

Монашествующие могли бы найти в себе силы и приобрести экзистенциальный опыт в борьбе с депрессией, как, например, приобрёл его известный ныне автор Экхард Толле, который на протяжении многих лет мучился чудовищнейшей депрессией и нашёл выход в пребывании «здесь и сейчас». Я его сам не изучал, но вижу, как его опыт оказался востребованным, поскольку депрессия – наиболее распространённое психическое расстройство. В сентябре 2017 года этот автор впервые посетил Россию, где выступил перед рекордным количеством участников за всю историю своих лекций – зал собрал более шести тысяч человек. Какой старец может собрать такой зал, да и вообще, как православный старец может помочь людям преодолеть депрессию? Своими советами церковники только вгоняют в ещё большую депрессию. Толле я взял лишь для примера того, что есть люди, которые помогают другим (и довольно успешно) с помощью различных духовных учений и практик. Дают какой-то смысл в жизни и учат, как обращаться ко внутренним резервам, чтобы справляться со стрессом и более эффективно жить. По миру разъезжают различные буддийские монахи и другие учителя, чьи проповеди вполне востребованы современным миром. Но монах максимум что может – это прочесть лекцию в узком православном кругу. Греки в этом отношении более продвинуты. Если мы возьмём книгу про русского старца, то там нет ничего особенного, его личность может быть и выпуклая, но привязанная к определённому стандарту того, каким должен быть настоящий русский старец. Греки же любят витиеватость и имеют за собой великую базу античной философии и культуры. Поэтому в потенциале именно греческая православная церковь может ещё сказать что-то миру. К примеру, тот же старец Ефрем из Филофея (тот самый, что сделал поклон перед всей братией, чтобы спасти чревоугодника-брата, который отказался делать метания) лет пятнадцать назад приехал в Америку и развернул там достаточно мощную деятельность, открыв с десяток монастырей.

При этом я не идеализирую греков и понимаю, что греческие старцы могут быть довольно странными. Соседний русскому Свято-Пантелеимонову монастырю на Афоне – монастырь Ксиропотам. Там старец и игумен постоянно разъезжает по различным богословским конференциям, где выступает с речами и докладами. Между тем сам Ксиропотам считается одним из самых строгих монастырей святой горы. Тамошние монахи столь суровы, что по уставу звонить родным и близким можно только четыре раза в год. При этом работают монахи и послушники по три часа, кухня у них очень хорошая, в том числе есть и керазмы-угощения. Есть шикарная библиотека, а также фонотека с любыми проповедями и духовными песнопениями. Я разговаривал с тамошними братьями, и они рассказали, как страшно их борет уныние. Игумен-то не дурак – молодой уважаемый богослов, который разъезжает по всему миру на монастырские деньги, а братья создают для него соответствующий фон, как братия почти самого строгого монастыря на Афоне. Я не знаю, чем закончится этот эксперимент – возможно, и явит людей великого духа. Но лично у меня на этот счёт большие сомнения. Вообще сегодняшнее духовное возрождение Афона связано с искренним желанием людей приобщиться традиции. В том числе этому помогла книга Силуана Афонского – точнее, книгу написал его ученик архимандрит Софроний (Сахаров), используя дневниковые записки старца. Из жития Силуана можно понять, что старец годами страдал от жесточайшей депрессии, которая в аскетической традиции считается «мистической ночью» или промыслительным оставлением подвижника благодатью для его укрепления. После жесточайших лет борьбы с унынием старец испытал инсайт и оставил после себя записки.

Если бы монахи с помощью духовной адаптации испытывали подобные инсайты и рассказывали мирянам, как справиться с депрессией, цены бы им не было – и они были бы на своём месте, поставляя обществу бесценный экзистенциальный опыт. Монахи же сейчас в своём концептуальном ограничении не могут помогать людям, поскольку ориентированы только на православных верующих. Любому неверующему, если он придёт к монаху со своими проблемами и откроет сердце, тот прямо скажет, что все беды его потому как он некрещёный или невоцерковлённый. Или вовсе откажет в разговоре. А воцерковлённого станет учить по принципу: «Чем хуже – тем лучше». Что Бог спасает его посредством злоключений и неприятностей – «кого люблю, того и наказую». Что же касается уныния, то монах не станет ломать традицию – отцы учат, что унынию нужно активно сопротивляться по методу ещё большего ухудшения своей жизни (когда бухал, часто слышал от монахов, что таким образом Бог меня «спасает»).