Картвелеби. Книга вторая

Жениха, одетого в белый расшитый узорами джигитский костюм, потчевали медом и вином и с дудуком, пандури и саламури проводили внутрь. Свист и гогот женщин за их спинами не утихал ни на минуту. Левон, его дочь и брат Ваграм верно стояли рядом с Саломеей, пока она встречала гостей. Софико сопровождала Шалико вместе с Давидом, и, пока их родители переговаривались о чём-то с Екатериной и Нино Шакроевными, поприветствовала Ваграма Артуровича кивком головы. Он по-доброму улыбнулся ей из другого конца залы.

– Софико Константиновна, – рядом зазвучал голос Мишеля, бывшего в восторге от кавказских сладостей. – Я принёс вам пахлавы: не хотите кусочек? Впереди нас ждёт долгий день!..

Она с радостью приняла из его рук тарелку. Она считала графа отличным собеседником и позволила ему увлечь себя беседой, не заметив озадаченного взгляда бывшего редактора «Кавказского мыслителя». Через несколько секунд на лестнице наконец показалась невеста, спускавшаяся к ним вниз под руку со своим отцом.

Нино двигалась очень медленно и грациозно под всеобщие аплодисменты, а Георгий останавливался на каждой ступеньке, чтобы принять поздравления. Пока они шли, Шалико застыл, не сводя взора с лестницы, и вдруг Давид, воспользовавшись заминкой, обратился к сестре со странной просьбой:

– Даико… давай-ка сюда своё зеркальце!..

– Что? – справедливо удивилась Софи.

– Давай-давай! А то не успеем.

Покопавшись в своей сумочке, сестра удовлетворила его просьбу, и они с Мишелем переглянулись, – он пожал плечами, пережевывая пахлаву, – когда Давид приложил зеркальце к носу брата. Шалико, заворожённо смотревший на свою невесту, отмахнулся от дзмы, как от мухи, и в недоумении воззрился на него.

– Что ты делаешь? – пролепетал он немного обиженно. – Сдурел совсем?

– Ты хоть дышать не забывай, – надрывисто рассмеялся Давид и вернул сестре её зеркальце. – Ну и влюблённый же ты петух, Шалико!

– Ой-ой, ваше сиятельство! – не остался в долгу дипломат, который не лез в карман за словом даже в такой момент. – Завидовали бы молча!..

Он пожалел, как только сказал это. Давид ядовито усмехнулся и, пряча в своём бокале усмешку, осушил его почти до дна. Счастливый жених почувствовал укор совести и прошептал брату гулкое: «Прости». Дзма красноречиво повёл глазами, но Шалико не очень-то поверил его напускной беспечности. Спустя почти год со свадьбы Давида никто из его семьи не обольщался о Полине Семёновне.

– Этот день всё-таки настал, милый мой! – обратился к новому зятю Георгий. Они с Нино наконец спустились вниз к гостям, и внимание Шалико вновь заняла его невеста. – Должен признаться, что мы все очень его ждали.

Стараясь держать себя в руках, жених горячо обнял тестя, принял его благословение, нашептанное на ухо, и только тогда взял маленькую ручку Нино в свою. Они улыбнулись друг другу. Женщины засвистели опять, музыканты заиграли на пандури, а отец невесты протёр глаза.

– Ну, генацвале! – Неожиданно из толпы послышался знакомый тембр с известным армянским акцентом. – Так же у вас говорят?.. Правильно я тогда про вас подумал?!

– Арсен Вазгенович! – в один голос отозвались жених и невеста и позволили старому другу заключить каждого в объятья.

Добрые воспоминания нахлынули на обоих с новой силой. Какими же юными они были, какими неопытными!.. А армянский лис видел их насквозь и даже немного пожурил. Как краснели их уши при упоминании «красного яблока»! Арсен Вазгенович и на этот раз не забыл о нём и, хлопая Шалико по спине, шепнул ему так, чтобы Нино не услышала: «Дождались, ваше сиятельство?! Дождались своего «яблока»?».

– Мы были такими детьми, – всё ещё смущаясь, вспомнила Нино. – Наверняка, мы очень вас повеселили.

– Но ума вам даже тогда было не занимать, сударыня, – охотно признался Вазгенович. – Вы мыслили глубже, чем многие из взрослых.

– А что вы тогда сказали? – нахмурив лоб, спросил Шалико. – Когда уходили?.. Мы ведь не поняли…

Арсен улыбнулся уголками губ точно так же, как шесть лет назад.

– Сказал, что вы очень друг другу подходите, и будь вы моим сыном, Шалико Константинович, я бы точно вас женил.

– Ну!.. – рассмеявшись, отвечал жених. – Вам это удалось: меня всё-таки женили!

Ностальгия о безвозвратно потерянном прошлом укрепила их решимость построить не менее светлое будущее и, вооружившись этой мыслью, вся процессия поехала в церковь. Стоял солнечный весенний день, и многие господа даже не надели шубок. У порога Божьей обители молодожены сделались молчаливее и с самыми серьёзными лицами вошли в храм. Священник – хороший знакомый Константина Сосоевича – встретил их с распростёртыми объятьями, поставил на колени перед аналоем и при свидетелях зачитал проповедь. Дьячок много суетился вокруг них, подносил брачующимся свадебные кольца и вино. Через двадцать минут всё было кончено.