Картвелеби. Книга вторая

На выходе из церкви жениха и невесту снова встретили аплодисментами. Молодые джигиты с обеих сторон, «хейхейкая», скрестили над их головами шпаги, а женщины и девушки кидали в воздух лепестки роз. Старшая Нино толкнула своего семилетнего сына вперёд, и Шалико благосклонно взял его за руку. Саломея вышла из толпы, чтобы помочь Нино с длинным шлейфом платья, и попросила Левона и Ваграма, чтобы те раздали всем сладости. Этим господа Арамянц занялись незамедлительно, и, проходя вдоль рядов, младший из них услышал под боком следующий разговор:

– Всё вовсе не так, Софико Константиновна, – улыбаясь, спорил с княжной граф Каминский. – Я, как человек, проживший в Европе столько лет, уверяю, что далеко не все европейцы, как вы скажете, «единоличники».

Крики вокруг на миг заглушили говорящих, но Ваграм, с интересом прислушавшийся, продолжал смотреть в их сторону. Он не разобрал, что ответила Софико, зато эхо донесло до него следующую реплику её оппонента:

– Те же итальянцы, к примеру! Где вы видели более семейных людей?

– Говорят, что мы очень похожи, – откликнулась девушка с жаром, который не понравился Ваграму, – и что итальянцы – кавказцы Европы.

– В этом что-то есть, – горячо закивал Мишель. – Наверное, именно поэтому мне так хорошо в вашей среде, княжна! Мне кажется, будто я никуда и не уезжал из Италии.

– Мой брат рассказывал, что порой они даже более сумасшедшие, чем мы.

– О, Шалико Константинович прав! Шуму от них в два раза больше, чем от вас.

Молодые люди рассмеялись, и Софико взглянула на юношу с благодарностью и толикой… восхищения. Это наблюдение кольнуло Ваграма в самое сердце, и, не придумав ничего лучше, он направился в их сторону с тарелкой сладостей.

– Софико Константиновна! Пожалуйста, угощайтесь. Вы и ваш собеседник…

Бывший редактор как ни в чём не бывало поделился с княжной Циклаури сладостями и протянул тарелку графу Каминскому. Мишель вежливо поблагодарил его и положил в рот халву с мёдом. Софико сделала то же самое. За спиной у брата прошёлся Левон и, хоть и встал чуть поодаль, всё время на них оборачивался.

– Что за сказка! – сказал Мишель, смакуя халву. – Когда я приеду обратно в Рим, то не помещусь в дверях консульства: вы откормите меня с лихвой!

На эту шутку никто не откликнулся, и поляк, всё ещё жуя сладость, переводил озадаченный взгляд с сестры друга на незнакомца и обратно. В конце концов и он засомневался в том, что эти двое незнакомы, а затем и Софико поняла, что пауза затянулась и, спохватившись, добавила:

– Я прошу прощения! Позвольте представить: граф Каминский, товарищ моего брата по консульству в Риме. Михаил Сергеевич, это Ваграм Артурович Арамянц, брат будущего мужа сестры невесты.

– Я беру свои слова назад, – шутливо присвистнув, Мишель пожал Ваграму руку, – в хитросплетениях семейных связей вы обгоните даже итальянцев.

– Зато нам далеко до них в интригах, граф, – непроницаемо улыбнулся армянин. – Они ведь так любят действовать за спиной.

Если Каминский и понял намёк, то не подал виду. Когда Нино и Шалико закончили своё шествие по красной от цветов дорожке из церкви, Михаил Сергеевич непринуждённо взял Софико под руки и, извинившись, откланялся.

– Анамот!76 – в сердцах бросил Ваграм и устало прикрыл глаза. Левон, подслушивавший этот разговор, звучно хмыкнул за спиной.

– Инчи вор? Хандумес?77

Младший брат фыркнул ещё раз, а старший расплылся в хитрой улыбке и положил руку ему на плечо.

– Но в одном ты прав, – продолжал Левон по-армянски. – Ещё немного, и ты её упустишь.

– Как можно быть такой наивной? Поёт ей песни про Европу, а она и ведётся!..

– Хочешь, я с ней поговорю?

Ваграм отрицательно мотнул головой и, вздохнув, отправился с тарелкой по рядам и дальше. Ахпер78 ещё долго смотрел ему вслед, не обращая внимания на слепящее глаза солнце, и, потирая бородку, размышлял.

***

В тот день Мцхета, истосковавшаяся по радостным событиям, раскрыла свои двери ближе к вечеру. На свадьбу сына Константин не пожалел ничего, хотя, имея горький опыт за плечами, тратился на неё не так бездумно, как на помолвку Ламары. Они с Георгием честно поделили все расходы напополам, пусть отец невесты незаметно и подбрасывал музыкантам копейку-другую, – но только так, чтобы сват не прознал!.. Когда под улюлюканье толпы жених с невестой вошли в залу, их обдал со всех сторон сладкий цветочный запах, нос защекотал аромат шашлыка, а аплодисменты оглушили. Оставленную по традициям у входа тарелку разбил Шалико, но голубя на крыше молодожёны выпустили вместе. Саломея наконец выдохнула, и салон заполнила лезгинка.

Князь Циклаури не спеша прошёлся по зале вместе со своей супругой, и, кивая друзьям и знакомым, поместился за главным столом. Нино помнила заветы старшей сестры о том, что невесте подобало вести себя как можно скромнее, но ей совсем не удавалось скрыть своей радости. Когда Шалико поместился рядом и взял новоиспечённую княгиню за руку, из её глаз снова брызнули слезы.