Карты миров. Дети Соловорана

Вскоре снег покрыл всю деревню. Наступала нелегкая пора. Люди должны были сторожить скот от волков. Вождь с каждым днем становился все более и более хмурым, так как он понял, что купил поддельную карту. Шуе тоже начала сдавать. Она теперь все больше уходила в себя. То подолгу лежала на одном боку, то потом всю ночь беспокойно ходила по хижине.

В один из таких дней, когда Чоки совсем поправился, а Карсна ухаживала за Шуе, подхватившей воспаление легких, дети столпились у домика колдуньи. Дагон впустил их внутрь. Такие дни рассказов были настоящими сокровищами по сравнению со всеми другими. И капитан, понимая это, не стал им отказывать.

«Мы плыли по порю в мире, который должен был стать отправной точкой скитаний Лиид по реальностям, которые простым людям закрыты.

Приятно было смотреть на знакомые звезды. Мы вырвались из плена прошлого мира. Эта свобода далась дорогой ценой. Верак ушел от нас.

Всегда было страшно, когда кто-то умирал. А если это происходило в чужом мире, все молча задавались вопросом – куда попадет его душа? Ведь в каждом мире были свои представления о жизни и смерти. У каждого разумного биологического вида теософская теория носила свои черты. Границы между миром живых и мертвых были иными. Так куда попадет Верак? Найдет ли дорогу к нашему Господу или застрянет по законам того мира в их ловушках для душ? А может, под землю, перейдет в иную форму существования или перейдет в другие миры, где наличие плоти не имеет значения? У меня не было ответа. И едва ли у кого-нибудь из ныне живущих они были.

Утром второго дня мы снова услышали продолжение рассказа девочки.

«После речи старого брата, паррисы с умными лицами встали, давая понять, что наш разговор окончен. Я поняла, что у меня сейчас будет, пожалуй, единственная возможность узнать обо всем, что меня занимало последние месяцы жизни в этом мире. В каком-то порыве я почти выкрикнула: «У меня есть вопросы!».

– Боюсь, у нас нет времени на них отвечать! – произнесла красивая дама высоким голосом.

– Боюсь, без ответов я никуда не пойду! – ответила я резко.

За своей спиной раздалось нервное покашливание Экатолона, но я пропустила его мимо ушей.

– Это не…

– Это очень важно. Иначе ради чего мне стараться? – судьи резко остановились. Я, едва чувствуя под ногами пол, продолжила.

– Мне непонятно, почему вы живете наверху и процветаете, а паррисы внизу работают практически без отдыха и не имеют понятия о том, что существует наземная цивилизация?

– Хорошо. Раз ты заговорила так, то мы ответим тебе. Но только на этот вопрос. Потому что он, очевидно, для тебя самый важный, После этого ты отправишься в путь. И исполнишь то, что тебе предназначено. Наше общество, несмотря на общедоступность благ, несовершенно. И далеко не равное, хотя мы к этому стремимся. Всегда и во все времена существовали те, кто не хотел работать. Те, кто жаждал быстрой наживы. Паррисы, живущие внизу, – преступники. Это те, кто совершал кражи, убийства и измены. Мы стираем им и их семьям память под гипнозом и отправляем на установленный срок под землю на рудники и в шахты. Там у них нечто вроде своего государства. Есть семьи, которые приговорены на поколения вперед. Отпрыски заключенных становятся стражами. А их отпрыски – стражами верхнего уровня. Таким образом, дети убийц получают шанс на новую жизнь. На образование. На карьеру. Мы пришли к выводу, что нам гораздо выгоднее с экономической точки зрения оставлять детей в семьях с измененной памятью, чем растить их в специальных учреждениях, ломая им жизнь. Собственно для таких детей и была применена система трансформации памяти. Конечно, с этической точки зрения, шло много споров о правомерности применения подобных мер к паррисам и, тем более, к их потомкам. Поскольку вмешательство в мозг имеет потенциально опасные последствия. Однако, эффективность оказалась колоссальной. Польза, приносимая обществу, была несоразмерно больше. Мы постоянно нуждаемся в новых ископаемых для поддержания работы города.

Мы, члены совета, периодически тоже живем под землей. Чтобы оценивать перевоспитание преступников. Некоторых мы освобождаем досрочно. Они якобы «погибают» на производстве.

– Выходит, вам выгодно, чтобы преступность в вашем городе носила постоянный уровень, что бы было кому работать под землей?

– В некоторой степени да. Но в целом, мы стараемся перевоспитать людей. Множество паррисов работают под землей в соседних рудниках за оплату. Ты ведь не думаешь, что такой город можно обеспечить усилиями одной колонии?

Я молчала. Весь мой пыл резко ушел. Было понятно не все, но общий смысл был ясен. На спину как будто упал камень. В скулах предательски защипало. Я помотала головой. Встреча была окончена.