Карты миров. Дети Соловорана

Развернувшись, я увидела, что паррис стоит, застыв в изумлении. Я уже не первый раз видела как он застывает в изумлении. Такая привычка удивляться меня неизменно восхищала. Но когда я посмотрела, куда смотрел Экатолон, я тоже застыла. Перед нами были Усыпальницы. В обе стороны опрятного коридора тянулись пластиковые капсулы с ссохшимися телами. Некоторые тела были подсвечены, в других лампы, словно, уже испортились. Казалось, время уснуло в этом месте, лениво опершись о полки с трупами.

Нам надо было торопиться. Мы сами не знали что ищем. Мы даже не были уверены, что это окажется важным. Но слепая вера заставляла идти вдоль стен, просматривая номера. Сотни и тысячи смешались в голове. Было решено разделиться. Подбегая к каждой капсуле с цифрой 2, я испытывала отчаянную надежду, затем разочарование и продолжала двигаться дальше. Прошло несколько часов. Шансы таяли на глазах. Совет был в курсе, куда мы ушли. Надежда была только на то, что они решат, что мы уже мертвы.

Я шла по коридору, покуда не уперлась в тупик. Результатов не было. Тут я услышала оклик позади себя. Обернувшись, побежала на зов. На встречу мне мчался Экатолон. Мы вместе добежали до его части коридора и где-то по середине остановились. Он отдышался и сказал: «Цифра два-это не номер! Взгляни сюда!». Я подняла глаза и увидела два гроба, один за другим. В них, казалось, лежал один и тот же человек. «Отцы-близнецы!». Вот-так да! Под нижним трупом в стене были зажаты листки. Вдвоем мы с огромным трудом достали, почти выщипали их. Пожелтевшие страницы неаккуратной грудой сложились на пол. От них пахло вековой пылью. Как и в библиотеке, мой нос сразу же потек. Платка под рукой не оказалось, и я неловко попыталась вытереться рукавом. Заметив этот жест, Экатолон без тени брезгливости протянул мне идеально белый немного влажный платок из кармана. Мне было крайне неловко. Но времени оставалось все меньше.

Мы уселись и стали читать страницы. Это был чертеж западной части города. Мой спутник то и дело хмурился. Малая часть материала была мне понятна из предыдущего тома. Но в целом, устройство казалось другим. Я задала этот вопрос Экатолону. Он вскинул на меня глаза и очень серьезно ответил: «Это и впрямь так. Я никогда такого не слыхал. Считалось, что части города были равными по значимости и устройству. Но очевидно, что западная часть города была спроектирована для черни, рабов, со множеством мелких камер-нор».

«Выходит, поэтому восточная половина не была утеряна? С нее при посадке пилотировался весь город».

Выдр кивнул. Затем он начал просматривать дальше. Там были записи на древнем языке. Я попыталась прочесть вслух. Слова как забытый сон вплывали в моей голове. Это были записи сразу после прибытия на землю. В них говорилось следующее: «Я получил приказ от Отца…эвакуировать всех жителей с западной части города. Он говорил, что опасается, что вторая часть может обрушиться. Мы забрали блоки питания с западной части города, чтобы усилить восточный край. Накануне Отец произнес речь в совете, что с экономической точки зрения убрать нищету можно, только если спуститься на землю. Мы сократим расходы на доставку ископаемых, и у нас появятся дополнительные средства на обустройство бедных кварталов. Но теперь я вижу, что цели у Отца были совсем другими. Вторая часть и вправду не выдержала бы столь долгого перелета из-за непрочности конструкции. Но по прибытии все мятежники, которых забрали из городской тюрьмы, и все нищие с западной половины были отправлены под землю, чтобы убрать лишние рты и получить рабочие руки».

Экатолона трясло. Он был весь потный. Я испугалась, не заболел ли он. Но дело было в совсем другом. Он только что лишился всех своих идеалов.

Я не стала ничего говорить, а продолжила чтение. Следующие листы были написаны другим подчерком. Бумаги сильно истерлись и помялись, как будто их долго носили под одеждой.

«Эти записи делаю, пока есть время. Я оставил тебе подсказки. Если ты это читаешь, тебе не все равно. Часть города с храмовыми постройками, которую теперь именуют западной, отломилась в ходе пилотирования. Наш реактор, питавший город разрушен. Но Отец утверждает, что это мятежники взорвали свою половину и уничтожили реактор. Он уничтожает корабли, чтобы никто не мог подняться наверх или зря потратить заряд города. Вас ждут большие реформы. Возможно, лишение образования или отсутствие доступа к данным. Я кладу сюда схемы старого города, оставшегося на водном поясе. Просто взгляни на размер тюрьмы-тела парриса в центре города. Тюрьма – вот градообразующая часть поселения.