Карты миров. Дети Соловорана

Мы насмешливо переглянулись. Задние ряды стали расходиться. Командир развел руками и скорчил рожу. Но подросток продолжал стоять неподвижно. Теперь он повернулся и смотрел выжидательно прямо на меня. Я спокойно подошла. И тут из темноты его глаз в полной тишине на меня посмотрела любопытная Смерть. Это длилось доли секунд. Парень нахмурился, и шерсть на нем стала менять цвет, постепенно превращаясь в белесый пушок. Потом и вовсе втянулась, обнажив розоватое тело, местами покрытое желтой себорейной коркой. Его передернуло. По рукам и спине шел тремор. Желтоватые, покрытые грибком ногти вспучились. Белки налились кровью.

Остальные выдры снова повернулись, теперь уже глядя с отвращением на происходившее. У парня, тем временем, носом пошла кровь. Он несколько раз изверг фекальные массы, после чего сморщенная кожа лопнула, обнажив странного вида мышцы. Перед нами стоял живой труп. Только по венам струился розоватый песок, который превращался в серебристый дым. Так длилось около пяти минут, пока, наконец, тело не исчезло окончательно.

Какое-то время я машинально продолжала смотреть на то место, где стоял этот паррис. Странно, но внутри не было чувства удивления, изумления. Только нереальности произошедшего. Как будто это был сон наяву. Однако опешившие лица вокруг без слов говорили, что этот сон видели все.

«Отойти!» – грубо прикрикнула я, досадуя. Затем оподошла к тому месту, чтобы осмотреть его. Сев на корточки, я потрогала почву. Он была в этом чуть теплее, чем рядом. Но в остальном такая же. Никаких физических следов трансформации не было.

Мне нечего было сказать выдрам вокруг, поскольку в голове были лишь догадки. В голове вспомнились слова о могуществе, которое дал подростку Вварайя. Возможно, это было не все. Надо было подготовиться к возможному столкновению. Я поднялась и жестом подозвала к себе парриса, допрашивающего подростка.

– Комадир, как ваше имя?

– Кикон – был ответ.

– Командир Кикон, передайте остальным командующим, чтобы построили ряды и были наготове.

Через несколько минут выдры стояли ратью с мечами наготове. Было неясно, с чем нам предстояло бороться, поэтому прислушивались к каждому шороху. Наконец тишина настолько усилилась, что стала слышна флатуленция пауков.

Казалось, что ничего не происходило, кроме того, что по рядам стал носиться невесть откуда взявшийся ветер. Временами он распадался на дымок, задевая головы солдат, заставляя их рефлекторно пригибаться. Но потом он стих.

После этого в задних рядах началась сумятица. Волной она неслась по рядам волосатых голов и настороженных ушей, пока не докатилась до меня. Оказалось, что один из стражей, из тех, что стояли у задних ворот, поднял штык и вонзил его в другого. Его тут же связали. Но он клянется, что не понимал, что делает.

Вскоре убийца уже предстал передо мной. Но не успел он ничего сказать, как один из его конвоиров ударил его смертельным разрядом меча.

Сразу после этого конвоира пронзили кинжалом в сердце. И тут у всех словно помутнел рассудок. В тусклом свете подземелья у паррисов началась паника. Выдры начали убивать друг друга по очереди, втаптывая в грязь. В борьбе за жизнь, было не ясно, кто одержим, а кто просто защищается. Как в кошмарном сне, медленно, поскальзываясь на трупах, сквозь слезы бессилия, я бросалась то к одному, то к другому. И везде успевала лишь подхватить убитого. Торопилась я, но торопился и невидимый враг. Смерть отталкивала жертвы, и смеясь, шла по кругу, пока, наконец, не остановилась. Ее эфемерные глаза смотрели прямо на меня. Мои ноги стояли в крови, но я больше не боялась. Я лишь поманила ее, встав на колени. И она ветром вошла в меня.

Внутри раздалось ликование: «Что, чужеземка, и ты слышишь меня? Смотри, твои враги хотят тебя убить! Хотя, нет… так с тобой не пойдет. Я хочу, чтобы страдала… Как же ты уродлива и противна! Совершенно лысая. Паукообразные ноги. Ты всегда будешь здесь чужой, никто тебя не полюбит. Возьми нож… Хочется снять с тебя эту кожу…Ну-ка, сними ее!» Мои руки вынули клинок из ближайшего убитого, и провели им по руке. Жгучая ненависть управляла биомассой, заставляя кипеть злобой. Смерть хохотала в горле как рокот водопада, заглушая истинную сущность, которой принадлежало это тело…

Но враг просчитался. Наученный противостоять поррокам, мозг стал блокировать чужую волю. Шаг за шагом вытиснял он инородный разум, пока не вытолкнул его вовне. В глазах прояснилось. У моих ног лежал подросток-паррис. Только теперь его было почти не узнать. Он был совершенно седым. На уголках губ запеклась пена. Глаза его, ослепшие от катаракты, выражали лишь страх и безумие. Казалось, передо мной был глубокий старик, выживший из ума. Разговаривать с ним было бесполезно, и я отошла. Теперь я понимала, что подростки-убийцы – это эксперимент Вварайи. Он, вероятно, изучал действие этого странного препарата, дающего «могущество» на существах разных миров. И, возможно, сейчас уже готовит армию неслыханной мощи.