Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле

Нет, все-таки это сделала Тереза. Тереза, его невеста и сообщница. Если они задумали это преступление сообща, тогда все концы сходятся. Тогда, значит, нитку привязала Тереза, Первое преступление, преступление, которое не удалось, было делом ее рук. Второе преступление, преступление, которое удалось, было научным шедевром Доналдсона.

Да, вот теперь все совпадает.

Да, но тогда возникает один вопрос. Для чего было Терезе распространяться о том, что заболевание печени можно вызвать искусственным путем? Словно ей нечего бояться этой темы… Но в таком случае… Я почувствовал, что все больше и больше запутываюсь, и решил прервать свои размышления:

— Куда мы идем, Пуаро?

— Домой. Возможно, мы застанем там миссис Таниос.

Моя мысль тут же заработала в ином направлении.

Миссис Таниос! Еще одна тайна! Если Доналдсон и Тереза преступники, то какое отношение ко всему этому делу имеют миссис Таниос и ее улыбчивый супруг? Что хотела рассказать эта женщина Пуаро и почему Таниос так стремится помешать ей это сделать?

— Пуаро, — робко обратился к нему я, — я что-то совсем перестал соображать. Они что, все замешаны в этом деле?

— Коллективное убийство? Семейное убийство? Нет, на этот раз нет. Это заслуга одного мудреца — сам придумал, сам все сделал. Психологически — все предельно четко.

— Вы хотите сказать, что это сделала либо Тереза, либо Доналдсон, но никак не вместе? Значит, он заставил ее вбить этот гвоздь под каким-то совершенно невинным предлогом?

— Мой друг, с тех пор, как я выслушал рассказ мисс Лоусон о даме с брошью, я понял, что тут могут быть три варианта: 1. мисс Лоусон говорит чистую правду, 2. мисс Лоусон придумала эту историю из каких-то своих собственных соображений, 3. мисс Лоусон искренне верит в свою собственную историю, но ее доказательство держится исключительно на броши, а брошь, как я уже говорил, очень просто снять с костюма ее владельца.

— Да, но Тереза настаивает на том, что она никому ее не отдавала.

— И она говорит правду. Я упустил небольшую, но крайне важную деталь.

— Чтобы Эркюль Пуаро что-то упустил… — с пафосом произнес я.

— Человеку свойственно ошибаться. N'est-ce pas?[236]

— Да, годы берут свое!

— Годы не имеют к этому никакого отношения, — сухо заметил Пуаро.

— Так что же это за деталь? — спросил я, когда мы уже свернули в подъезд дома.

— Я вам все покажу.

Мы как раз дошли до дверей квартиры.

Дверь нам открыл Джордж. В ответ на настойчивые расспросы Пуаро он лишь покачал головой.

— Нет, сэр. Миссис Таниос не приходила. И не звонила.

Пуаро прошел в гостиную. Несколько минут он метался по комнате. Потом снял телефонную трубку и позвонил в Дюрэм-отель.

— Да, да, пожалуйста. Доктор Таниос? Это говорит Эркюль Пуаро. Ваша жена вернулась? Не вернулась? Боже мой… И забрала свои вещи, говорите?.. А дети?.. И вы понятия не имеете, куда она делась… Да, именно… Превосходно… Если вам понадобятся мои профессиональные услуги… У меня есть определенный опыт в делах такого рода… Подобное расследование может быть проведено вполне конфиденциально… нет, конечно, нет… Да, это правда… Конечно, конечно. Я вас вполне понимаю.

— Он не знает, где она, — повесив трубку, задумчиво сказал он. — И я верю ему. В его голосе искреннее волнение. Он не хочет обращаться в полицию — это понятно. Да, я его понимаю. И от моей помощи он отказывается. Вот это уже не совсем понятно. Он хочет ее найти, но не хочет, чтобы ее нашел я… Да, он определенно не хочет, чтобы ее нашел я… Он, по-видимому, уверен, что справится сам. Он считает, что долго скрываться ей не удастся, поскольку у нее с собой мало денег. К тому же она с детьми. Но, по-моему, Гастингс, нам удастся его обогнать. А это очень важно.

— Как, по-вашему, она и вправду немного не в себе? — спросил я.

— По-моему, она крайне возбуждена и пребывает в весьма нервном состоянии.

— Но не настолько тяжелом, чтобы помещать ее в психиатрическую больницу?

— Безусловно.

— Знаете, Пуаро, я уже просто перестал соображать, что к чему.

— Извините меня, Гастингс, но вы ничего не соображали с самого начала.

— Тут слишком много каких-то побочных линий.

— Естественно, тут есть побочные линии. Выделить основную среди прочих побочных — это и есть главная задача для умеющего мыслить человека.

— Скажите мне, Пуаро, вы сразу поняли, что в этом деле восемь подозреваемых, а не семь?

— Да, я принял этот факт к сведению, — сухо ответил Пуаро, — как только Тереза Аранделл упомянула, что последний раз видела доктора Доналдсона за ужином в «Литлгрин-хаусе» четырнадцатого апреля.

— Я не совсем понимаю… — начал было я и умолк.

— И что же вы не понимаете?

— Если Доналдсон решил расправиться с мисс Аранделл с помощью, так сказать, прививки, тогда я не понимаю, зачем ему нужна была эта до смешного примитивная нитка поперек лестницы.

— En verite[237], Гастингс, бывают минуты, когда вы просто выводите меня из равновесия. Один способ требует специальных, сугубо научных знаний, так?

— Да.

— А второй — очень домашний, — «это под силу даже вашей маме», как любят твердить в рекламах. Верно?

— Да, конечно.