Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле

— Отнюдь нет. Он из девонширских Дойлов. Бедняк, разумеется, притом он был обручен с лучшей подругой Линит. Крепко, крепко.

— Полное неприличие, — вспыхнув, сказала миссис Аллертон.

Тим послал в ее сторону любящий взгляд.

— Понимаю тебя, дорогая. Ты не одобряешь похищения чужих мужей и вообще мошенничества.

— Мы в молодости имели принципы, — сказала миссис Аллертон. — И слава Богу! А нынешняя молодежь полагает, что может творить все что заблагорассудится.

Тим улыбнулся.

— Она не только полагает: она творит все это. Vide[258]Линит Риджуэй.

— Так это ужас какой-то!

Тим подмигнул ей.

— Выше голову, пережиток прошлого! Может, я твой союзник. Во всяком случае, я пока что не умыкал чужих жен или невест.

— И впредь, уверена, не сделаешь этого, — сказала миссис Аллертон. — Я воспитывала тебя приличным человеком, — добавила она с чувством.

— Так что заслуга в этом твоя, и я тут ни при чем.

Ехидно улыбнувшись, он сложил письмо и вернул его в карман. Миссис Аллертон не удержалась от мысли: «Почти все письма он мне показывает А когда от Джоанны — только зачитывает куски».

Однако она прогнала эту недостойную мысль и привычно решила явить широту души.

— Не скучает Джоанна? — спросила она.

— Когда как. Пишет, что хочет открыть магазин в Мэйфере[259].

— Она всегда жалуется на жизнь, — с легкой неприязнью сказала миссис Аллертон, — а между тем ходит по гостям и гардероб должен ей стоить целое состояние. Она прекрасно одевается.

— Так она скорее всего не платит за это, — сказал Тим. — Нет-нет, мам, я имею в виду совсем не то, что тебе подсказывает твое эдвардианское мировоззрение[260]. Просто она не оплачивает счета — только и всего.

Миссис Аллертон вздохнула.

— Не представляю, как людям удается это делать.

— Это в некотором роде особый талант, — сказал Тим. — Если иметь достаточно экстравагантные вкусы при полном непонимании, чего стоят деньги, — тебе откроют какой угодно кредит.

— Пусть, но в конечном счете тебя отправят в суд — за неплатежеспособность, как сэра Джорджа Вуда, беднягу.

— У тебя какая-то слабость к этому конскому барышнику — уж не оттого ли, что в одна тысяча восемьсот семьдесят девятом году, увидев тебя на балу, он назвал тебя розанчиком?

— В тысяча восемьсот семьдесят девятом я еще не родилась! — с чувством возразила миссис Аллертон. — У сэра Джорджа обворожительные манеры, и не смей звать его барышником.

— Я слышал занятные истории про него от знающих людей.

— Тебе и Джоанне все равно, что пересказывать о людях, — чем гаже, тем лучше.

Тим поднял брови.

— Дорогая, возьми себя в руки. Вот уж не представлял, что старина Вуд у тебя в таком фаворе.

— Ты даже не можешь вообразить, чего ему стоило продать Вуд-Холл. Он страшно дорожил поместьем.

Можно было возразить, но Тим сдержался. Кто он такой, в конце концов, чтобы судить других? И он раздумчиво ответил:

— Насчет этого ты, пожалуй, права. Линит звала его приехать и посмотреть, как она устроилась, — так он наотрез отказался.

— Еще бы! Надо было все-таки подумать, прежде чем звать его.

— Он, по-моему, затаил злобу на нее — всегда что-то бурчит под нос, когда завидит ее. Не может простить, что за источенное червями родовое гнездо она выложила немыслимые деньги.

— Ты и этого не можешь понять? — бросила ему миссис Аллертон.

— Честно говоря, — невозмутимо ответил Тим, — не могу. Зачем жить прошлым? Липнуть к тому, что было, да сплыло?

— А что ты предложишь взамен?

Он пожал плечами.

— Что-нибудь живое. Новое. Ведь какая редкость — не знать, что принесет завтрашний день. Что хорошего наследовать бросовый клочок земли? Гораздо приятнее зарабатывать на свой страх и риск.

— Например, успешно провернуть дельце на бирже.

Он рассмеялся.

— Почему бы и нет?

— А если так же успешно прогореть на бирже?

— Довольно бестактное замечание, дорогая, и уж совсем некстати сегодня… Как же насчет Египта?

— Ну, если…

Он с улыбкой прервал ее:

— Решено. Мы же всегда хотели побывать в Египте.

— Когда ты предлагаешь ехать?

— Да прямо в будущем месяце. Январь там чуть ли не лучшее время. А пока несколько недель еще потерпим замечательных обитателей нашего отеля.

— Тим, — упрекающе сказала миссис Аллертон и виновато добавила: — Я почти обещала миссис Лич, что ты сходишь с ней в полицейский участок. Она совсем не понимает по-испански.

Тим скорчил гримасу.

— Я обзавелся личной пиявкой. Это по поводу кольца? С кроваво-красным рубином? Она продолжает думать, что его украли? Если хочешь, я схожу, только это пустая трата времени. Она еще навлечет неприятности на какую-нибудь горничную. Я отлично помню, как она заходила в море и кольцо было у нее на руке. Она просто обронила его в воде — и не заметила.

— А она уверена, что сняла и оставила на туалетном столике.

— Она ошибается. Я видел его собственными глазами. Надо быть полной дурой, чтобы в декабре лезть в воду только потому, что ярко светит солнышко. Толстухам вообще надо запретить купание, в купальниках они отвратно выглядят.

— Придется, видимо, и мне отказаться от купаний, — пробормотала миссис Аллертон.

Тим расхохотался.

— Это тебе-то? Да ты любую девицу обставишь.