Карусель сансары

В глазах рябило. Антон сдёрнул очки и сунул их в карман: на таком расстоянии и без них промахнуться будет сложно. Филат медленно опустился на землю, пошевелился. Его движения становились всё быстрее и быстрее, а вслед за ним оживали статуи и собаки. Одна из тварей снова попыталась ухватить Мякиша за ногу, но уже выше, за бедро. Он выстрелил, уложил её на месте и тут же пожалел об этом: центром всего был Филат, если тормозить его – убить, конечно, нереально, – то и остальные резко теряют прыть, впадая в некое подобие забытья. А он на собак отвлекается…

Бом-м! Увы, но мимо. И промахнуться невозможно, но и без очков – всё-таки не то.

Командир снова прыгнул вперёд, от него до Ворот оставалось всего-то метров пять. Уже когда он был в воздухе, неимоверно длинные руки растопырились, будто обнимая землю под собой, а вся та масса сторожевых тварей и статуй, что оказалась прямо под ним, мутным потоком втянулась в Филата, придавая ему объёма и массы. Он, словно магнит, стал облеплен слоем чужой плоти. Из раздувшегося тела, потерявшего всякое сравнение с человеческим, во все стороны торчали лапы, щерились разинутые пасти, торчали головы статуй, руки, ступни, детали одежды. Всё это вместе бурлило прямо в полёте, принимая какую-то новую, не похожую на исходные, форму. Командир раздулся, как шар, потом во все стороны выстрелили тонкие острые иглы, пронзая всё на своём пути.

Слева и справа Мякиша с глухим стуком они ударились в Ворота, но пробить не смогли. А ему то ли просто повезло, то ли некая сила хранила для будущих неприятностей – не могло же всё закончиться так просто.

Он поднял ствол пистолета и начал всаживать пули одну за другой в самый центр шевелящейся, плюющей иглами вновь и вновь массы. Далеко позади Филата мрачная громада интерната дрогнула, начала ходить волнами, будто подёрнутая дымкой раскалённого воздуха.

– Сдохни! – крикнул Антон. Пистолет выстрелил последний раз и замер в руке, откатив назад затворную раму. В наступившей оглушительной тишине последняя гильза угодила в Ворота за спиной и звякнула о металл ковки.

Интернат тоже замер прямо посередине конвульсий. Теперь на изломанной, словно силуэт далёких гор, крыше вряд ли кто-нибудь сможет любоваться ночным небом и лазурным лучом, исходящим из земли вертикально вверх далеко-далеко отсюда.

Да и ладно: им-то пора дальше, не время для воспоминаний.

Мякиш бросил под ноги разряженный пистолет, нисколько не заботясь о его судьбе. Оружия больше не было. Всё, что у них с Принцем оставалось – скорость и шанс перебраться через Ворота, так или иначе. Он обернулся, нащупал прутья кованого узора и полез вверх, то прижимаясь к неровной, испещрённой впадинами поверхности, то наоборот отклоняясь, поглядывая на очередное место для хватки. Подтягивался, царапался, матерился вполголоса, но всё-таки забирался выше и выше.

Уже почти у края обернулся и сплюнул от досады: бестиарий оживал. Сперва медленно, подёргиваясь и безвольно двигаясь то тут, то там, потом всё быстрее. Собаки в ярости подпрыгивали почти на два метра, но срывались вниз, статуи были медлительнее, но опаснее – они лезли. Счастье ещё, что Принц уже наверху, а самому Антону оставалось чуть-чуть. Раздувшийся шар Филата колыхался в воздухе, впитывая в себя остатки съеденной плоти, становился неровным, то выпячивая непонятные желваки, выталкивая их изнутри, то всасывая до появления тёмных провалов.

– Хватайся! – протягивая руку, сказал Принц. Он стоял на коленях на Воротах, наклоняясь к Антону. По обе стороны от цели их побега темнели мрачные башни, где днём стояли охранники. В темноте угадывались длинные стволы оружия, щиты с какими-то прорезями, непонятного назначения длинные балки и решётки, но непосредственно часовых сейчас там не было.

Мякиш схватился за протянутую руку, оттолкнулся ногами от последнего завитка и выбросил тело наверх.

– Спасибо, Алёшка!

Принц удивлённо поднял брови, но промолчал. Сейчас он не был похож на себя: вечно аккуратно причёсанного, совершенно спокойного и холодного в общении маленького старичка. Алексей раскраснелся, форма была измазана ржавчиной, волосы растрепались.

– Не за что, Тошка! Тебе… спасибо. Я никогда бы сюда не выбрался один.

Ворота оказались толщиной сантиметров сорок. По ту сторону, где остался интернат, ещё можно что-то рассмотреть, а вот по другую клубилась совершенно непроглядная тьма, плотная, как занавес, ровная и неподвижная.

– А слезать как? – почесал щёку Принц. – Не видно же ни клепа.

– Думаю, надо прыгать. Возьмёмся за руки, куда-нибудь да свалимся. Главное ты понимаешь? Самое главное? Никакой ты не застрявший, просто неправильно всё делал до этого. Один. А когда вместе – всё получилось!

Мякиш был счастлив. Немного беспокоила темнота, в которую придётся окунуться, но ничего, ничего. По сравнению с уже пережитым – а у него от усталости подкашивались ноги, даже просто стоять было тяжело – дальше справятся. Как-нибудь. С Божьей помощью и чьей-то матерью, как у нас обычно и принято.

– Статуи близко, давай прыгать! – глянув вниз во двор, сказал Антон. – Лезут, уроды…