Касабланка

— У нас закончились конверты, — пожаловалась миссис Ричмонд. Она сидела над письмом к дочери.

Фред смотрел в окно, представляя, как это могло происходить: летящие самолеты, наверное, закрыли все небо. А в Индии и в Анголе продолжаются бои? Как выглядит сейчас Флорида? Он давно хотел выстроить атомное убежище во дворе их дома, но жена противилась. Не имеет смысла теперь выяснять, кто из них был прав.

— Который час? — спросила миссис Ричмонд, заводя будильник.

Он глянул на свои часы, которые всегда шли точно.

— Ровно одиннадцать.

Часы марки Accutron были подарены его родной компанией Iowa Mutual Life, когда он выходил на пенсию.

Со стороны набережных послышался нестройный гул, крики, стук метала о металл. Шум нарастал, и появилась голова процессии в лохмотьях, поднимавшейся по бульвару. Фред опустил жалюзи и продолжал наблюдать сквозь щели.

— Они что-то жгут, — сказал он жене. — Иди, глянь.

— Не хочу на это смотреть.

— Какая-то статуя, или чучело. Не пойму, кого оно представляет. Кого-то, кажется, в ковбойской шляпе. Бьюсь об заклад, это местные коммунары.

Достигнув площади, на которую выходил фасадом их Бельмонт, толпа повернула налево, туда, где располагались большие отели класса люкс Мархаба и Эль Мансур. Оборванцы били в барабаны, колотили жестяными мисками, дули в инструменты, напоминающие звучанием волынки. Вместо того чтобы идти стройными рядами, они выполняли какие-то танцевальные движения, подпрыгивали и кружились. Они свернули за угол, и Фред потерял их из виду.

— Держу пари, вся городская голытьба вышла дудеть в свои дудки, — произнес Фред язвительно. — Все уличные торговцы часами и все чистильщики обуви Касабланки.

— Кажется, они счастливы, — сказала миссис Ричмонд. Она снова начала плакать.

Этой ночью Ричмонды спали в одной постели, впервые за последние несколько месяцев. Шум манифестации продолжался — то громче, то тише, то ближе, то дальше — в течение нескольких часов. Это сильно отличало нынешнюю ночь от предыдущих. На удивление в Касабланке обычно было очень тихо и спокойно после десяти часов вечера.

Американское консульство выглядело, как после обстрела. Входная дверь болталась на одной петле. Слегка поколебавшись, Фред вошел. В комнатах нижнего этажа царил разгром, мебель исчезла, равно как оторванные напольные покрытия и содранная накладная лепнина. Шкафы с картотеками консульства были опустошены, их содержимое сожжено посреди самой большой комнаты. С оголенных стен с угрозой смотрели намалеванные сажей какие-то лозунги на арабском.

Выходя из консульства, он заметил лист бумаги, приколотый кнопками к двери. Напечатанный на машинке текст гласил:

«Всем американцам, туристам и резидентам, настоятельно рекомендуется покинуть Марокко до окончания нынешнего кризиса. Консул не может гарантировать безопасность тем, кто решит остаться».

Юный чистильщик обуви, шерстяной берет которого плохо скрывал болячки на коже головы, попытался подсунуть свой ящик под ногу Фреда.

— Пошел! Убирайся отсюда! Я знаю, что происходило вчера вечером. Это ты и типы, подобные тебе, все тут разграбили. Жулье коммунистическое!

Мальчик неуверенно улыбнулся и попытался поставить ногу Фреда на ящик.

— Monsieur, monsieur, — сипел он. Или, может быть, — merci, merci.[5]

К полудню центр города наполнился американцами. Фред очень удивился, увидев их столько в Касабланке. Что они здесь делали? Где прятались? Большинство направлялось в аэропорт на машинах, перегруженных багажом. Некоторые летели в Англию, другие в Германию. Испания, утверждал кто-то, не очень надежна, но, конечно же, не идет ни в какое сравнение с Марокко. Они разговаривали с Фредом резко, почти грубо.

Он вернулся в отель, где его ожидала миссис Ричмонд. Они решили, что кто-нибудь из них должен все время оставаться в номере. Он ступил на лестницу. Директор попробовал всунуть ему в руку другой счет.

— Я вызову полицию, — погрозил он.

Фред был чересчур взбешен, чтобы отвечать. Ему очень хотелось дать ему кулаком по морде, а затем растоптать его дурацкие очки. Будь он лет на пять моложе, непременно бы это сделал.

— Они отключили воду, — объявила миссис Ричмонд, впуская его. — И человек в красной феске пытался проникнуть в номер, но я, слава Богу, накинула цепочку. Теперь мы не можем ни умыться, ни воспользоваться биде. Я не знаю, что будет. Я боюсь.

Она не захотела слушать того, что Фред рассказывал о консульстве.

— Нам надо отправляться на самолете, — настаивал он. — В Англию. Все американцы летят туда. На двери была бумага, где консул…

— Нет, Фред. Нет. Только не самолет. Ты не заставишь меня подняться в него. Двадцать лет я обходилась без них. И не собираюсь начинать заново.

— Но это форс-мажорные обстоятельства. Мы вынуждены. Дорогая, будь же благоразумной.