Кащеево царство

       Нечай покосился на идущих невдалеке Завида и Сбыслава, подступил вплотную к сотнику, зашептал:

       - С этими-то как поступить?

       Буслай скосил на него налитой кровью глаз, проговорил едва слышно:

       - Обмозгуем ещё... Не до того сейчас...

       За их спинами вдруг раздался заливистый хохот Моислава. Ратники хмуро уставились на него, опасливо замерли. А попович проговорил сквозь смех:

       - Батюшка-то наш, отец Иванко, погорел со своей истиной... Бесов изгонял, кумирни рушил... а вот на тебе - пришла беда, отворяй ворота... Святоша доморощенный. Говорил я ему: нет в тебе правды... Кто ж со своим уставом в чужой монастырь лезет, а? Остолоп он, а не поп. Только своего бога и знал, грамотей... ох, не могу... сейчас лопну... Развеять югорский морок вздумал... Упырей чудинских разогнать... Мерещилось, кадилом помашет, и вся нежить разлетится... Олух царя небесного. Таким хоть кол на голове чеши... А мне-то зырянин мудрость чудинскую передал. Да! Тайнами кудесников поделился. Я-то вижу, как здесь навии летают. Ха-ха-ха! Он-то, Арнас, в корень зрил. Заране видел, что будет, да!..

       Завид со Сбыславом тоже обернулись, настороженно слушали поповича. Остальные вои побросали все дела, внимали несвязной речи, словно чуяли в ней откровение. А Моислав лопотал всё быстрее и быстрее, задыхаясь и хихикая:

       - Ервы и ангелы божьи, мяндаши и херувимы летают, помавая крылами... Кого пером коснутся, тот воистину счастливец. А попа нашего не ервы с херувимами коснулись, а бесы да пупыги! Поделом невежде и наука. Фома неверующий. Валил-валил болванов, а эти болваны возьми да и воскресни, ха-ха! Не поняли разве, кто здесь миром правит? Золотая Баба! Лада! Богоматерь! Её эта земля. А поп-то наш - везде святости искал, а как нашёл - не поверил, ха-ха! Вот она, святая земля. Тут. И всякий, кто на неё позарится, умрёт. Видали, на что Баба способна? Брат на брата руку поднял. Теперича уж не отстанет. Будем мы глотки друг другу резать, и кровь пить, и человечину жрать. Зверьми станем и по-волчьи выть начнём, ибо она так хочет...

       - Ты чего плетёшь? - рыкнул Сбыслав, быстро спускаясь по склону к поповичу.

       - Возопили святые угодники - да окстится бесноватый! - кликушествовал Моислав. - Снизошла тьма на род человеческий, и погрузился Египет во мрак, и обрушились казни на жителей страны той! И стал народ иудейский поклоняться золотому тельцу, и был за то спасён от бедствий, насланных богами. Падите, падите все пред могуществом древних творцов! Здесь их обитель! Здесь воскуряются дымы и люди идут на заклание! Здесь правят ведуны и потворы! Здесь идёт битва света и тьмы!..

       Сбыслав остановился шагах в десяти, хотел, видно, что-то сказать, да махнул рукой - пусть себе разоряется блаженненький. А Моислав вдруг выпростал в его сторону указующий перст и завизжал:

       - Твоя вина, Сбышек! Ты да прочие вятшие погубили новгородское дело! Нет тебе прощения! Отольётся тебе кровь ратников, ой отольётся!..

       Житый человек вздрогнул и, не выдержав, бросился на поповича с кулаками. Свалив его на снег, зашипел, трясясь от бешенства:

       - Умолкни, мразь! Совсем ум за разум зашёл? Кнута захотел?

       А Моислав всё так же хихикал и не сводил с него вытаращенных глаз.

       - Почто божьего человека обидел? - загудели недовольно ушкуйники.

       - Дьяволов он, а не божий, - ответил Сбыслав, тяжело дыша.

       Попович процедил, таращась ему в глаза:

       - Дьяволов ли, божий ли, а только вижу - неладно вы всё делали. Думали над землёю здешней насилие сотворить, а земля-то сама против вас восстала, и скоро погребёт всех до единого.

       - Это уж мы поглядим, - буркнул Сбыслав, отпуская его и поднимаясь на ноги.

       - Попович дело молвит, - подал голос Нечай, приблизившись к купцу. - Неладно тут всё. А стало так от того, что вы, вятшие, думали промеж себя всё решить. Нас, ушкуйников, без доли оставить. Верно, хлопцы? - он обвёл взглядом остальных. - Правду говорю?

       - Верно, - зашумели ушкуйники.

       Кто-то из раненых, лёжа в нартах, простонал:

       - Братцы, хватит глотки драть. Подохнем сейчас как псы шелудивые...

       Нечай тряхнул головой и с досадой сплюнул на снег:

       - Ещё погуторим, - пообещал он Сбыславу. - А божьего человека трогать не смей. Наш он.

       И, сказав это, вернулся к нартам.

       Завид Негочевич, подойдя к купцу, произнёс:

       - И впрямь скверна нас охватила, ежели даже сейчас договориться не можем.

       - Скверна, скверна, - подхватил Моислав, тоже вставая. - А скверна та от слепоты вашей. Поклонитесь богам здешним, успокойте их гнев, и скверна уйдёт.

       - Ладно околесицу-то нести, - пробурчал смущённый боярин.

       Он положил ладонь на плечо Сбыславу и подтолкнул его к стану. Купец ещё что-то бросил сквозь зубы, но препираться не стал и побрёл по взрыхлённому снегу к замёрзшей реке, за которой начинался подъём на едому. А Моислав опять захохотал и крикнул им вслед:

       - Уже точу меч на демонов и пупыгов. Всяк, кто не покается, умерщвлён будет. Так велит мне Сорни-Най - Золотая Баба.    

Глава десятая