Кащеево царство

       - А тебе-то, Моиславушка, власть голову не кружит ли? Смотри, мы ведь как вознесли тебя, так и обратно можем спихнуть. За нами не заржавеет. - Он оглянулся на ратников. - Верно говорю, ребята? Пророк-то наш всё обещания раздаёт, облегчение от трудов сулит, а дел за ним что-то не видно. Одни словеса. - Ушкуйник развёл руками и встал враскоряку, издеваясь.

       Моислав спрыгнул с нарт, засопел, багровея. Ему захотелось крикнуть: "Взять его!", но он сдержался. Прежде чем карать, надо было доказать этим неучам, что он прав, дабы ни у кого не возникло сомнений в его избранности.

       Отпустив рукоятку ножа, Моислав заговорил. Речь его опять была полна клятв, угроз и призывов к вседержителям. Ничего нового не сказал попович, но отчего-то люди, слушая его, в который раз преобразились и, воспламенённые, готовы были выполнить любой его приказ. Моислав упивался этим. "Перун, Велес и весь сонм богов помогают мне, - думал он. - Иначе кто бы пошёл за мной?". И впрямь, если бы он говорил от себя, лукаво ссылаясь на божественную волю, кто бы ему поверил? Не иначе, боги осенили его своим благоволением, передали ему власть над человеками, чтобы он мог вести людей к свету. А значит, испытания его не напрасны, и скоро за них должна воспоследовать награда. Так думал Моислав, зажигая своей верой окружающих.

       Но тут за спиной поповича раздалось какое-то кхеканье, и, обрывая его речь, прозвучал насмешливо-удивлённый голос:

       - Теперь-то вижу, чем ты народ околдовал, попович. Ай, молодца!

       Моислав резко обернулся. Шагах в пяти от него, держась за нарты, стоял Буслай.

       - Тебе бы на вече горлопанить, а не здесь глотку драть, - добавил он.

       - Не искушай, Буслай, - предупредил попович. - Вижу, вы с Нечаем - одного поля ягоды. Оба насмешники да святотатцы.

       - Грешны, - согласился Буслай. - А кто без греха?

       - Думаешь, без богов весь путь пройдёшь? Без богов ты никто. Они тебе и путь проторят, они же и в гроб вгонят.

       - Так-то оно так. Да только не видели мы от них благодеяний пока. Уж и вятших им отдали, а всё без толку.

       - Стало быть, мало отдали. Не все желания утолили.

       - Скоро сами окочуримся, богов-то ублажая.

       - Не кощунствуй, Буслай. Договоришься ведь, что и с тобой будет, как с вятшими.

       - Болтай! Чтоб мои ребятушки, с которыми я вместе щи хлебал, на меня же руку подняли? Не бывать такому. Верно я говорю, братцы?

       Ратники что-то пробурчали, не желая участвовать в споре. Буслай нахмурился. Не понравилось ему, что старые боевые товарищи повели себя как робкие овцы. Не бывало такого прежде. Моислав же сразу воспрял духом. Победно поглядев на сотника, он усмехнулся.

       - Надо будет, и тебя засудим, Буслай, - сказал он. - Пред богами все равны...

       Но тут один из ратников вскинул руку и выкрикнул:

       - Глядите-ка! Человек.

       Все обернулись. Действительно, с крутого обрыва, на котором только что стоял волк, спрыгнул лыжник с луком за спиной, одетый в югорский полушубок и короткие меховые сапожки. Бросив взгляд на русичей, он выпрямился, чуть не поскользнулся на льду и припустил на другой берег. Почти сразу за ним вывалился медведь. Съехав пузом на лёд, он проворно поднялся и, отряхнувшись, бросился в погоню за человеком.

       - Бер, - проронил кто-то.

       И сразу все заметались, похватали луки со стрелами, копья, рогатины. Вот она, желанная добыча! Мгновенно улетучилась усталость, ноги и руки налились силой, сердца забились в предвкушении пира. Визжа и переругиваясь, ратники устремились за зверем. Возле нарт остались лишь Моислав, Буслай да несколько раненых воев.

       Тем временем человек, убегавший от медведя, выбрался на противоположный пологий берег, взрыхлил лыжами снег и кинулся в берёзовую рощу. Медведь же, испуганный воплями русичей, круто повернулся и побежал прочь, тяжело подбрасывая своё бурое тело над нетронутой белой пеной.

       - Не упусти его, братцы! - орал Нечай.

       Кто-то из лучников уже натягивал тетиву, товарищи обгоняли их, бежали вперёд, загораживая обзор, стрелки матерились на чём свет стоит и старались высмотреть меж бегущих спин скачущий зад медведя. Буслай вдруг всплеснул руками, будто осенённый догадкой , и бросился к ближайшим нартам, принявшись выкидывать из них всё барахло.

       - Ты что задумал? - изумился попович.

       - Помоги-ка мне, Моиславе.

       Тот подошёл ближе, вытащил из нарт щит, бросил его на снег.

       - Не догнать им его... - лихорадочно бормотал сотник. - Медведь - зверь быстрый. Стрелой только подранят, и всё... Уйдёт он... Даром, что шатун. Его надо с саней брать. Копьём прямо в шею...

       Попович с уважением поглядел на ушкуйника. А ведь и правда - от упряжки зверь не убежит.

       Вдвоём они быстро разгрузили нарты, запрыгнули в них и стеганули оленя. Тот, мученически взревев, рванулся вперёд.

       Взрывая наст полозьями, они понеслись по извилистой белой дороге, меж дремучих зарослей ивняка и мраморных громад беломошника. Перламутрово светились сугробы, и опасливо выглядывал искрящийся лозняк из обросшего седыми лохмами елового сухостоя. Мерцали изморозью валуны, а над окоёмом начинала дрожать дикими красками неистовая пляска духов[67].