Каширская старина

Те же, кроме Савушки; потом из-за тына показывается Пелепёлиха и разговор мужа с женой слушает. В конце явления Петрунька с топором.

   Иван. Что ж, на праздник пора. Мне в гостях сидеть, брагу пить, девкам -- в хороводе играть норовится.

   Дарьица. Тебе только бы, прости господи, в гостях где сидеть! Успеешь еще. Потолковать с тобой надо.

   Иван (с добродушною улыбкой). Пилить меня будешь, поедом есть? Ладно. Я тута на скамеечке посижу, послушаю. (Сел. Дочке.) Ты, Марьица, куда же?

   Марьица. По огороду поброжу; далече, батюшка, не уйду. (Идет налево, за ветлу, заходит за кулисы, порой опять возвращается).

   Иван. Что ж, бери пилу-то!* Брани старика.

   Дарьица (подле него садится). Слова подбирать нечего. Я сказала, и еще повторю: не жених он и не жених; не хочу я его в зятья.

   Иван. Чем не жених? Еще какой работник! Нам за ним, старикам, покойно жить будет.

   Дарьица. Работник, работник! Что у тебя дочь девка мужицкая что ли? Сам-то ты кто, скажи. А?

   Иван. Не велик боярин -- нет. Вотчины у нас где? В нетовом царстве. И поместного у нас много ли? Чем государь великий -- дай ему, господи, здоровья -- пожаловал, тем и сыты.

   Дарьица. Все ж за службу свою от государя пожалованы. А он кто?

   Иван. Он-то? Однодворец ведь.

   Дарьица. Велика птица: однодворец!

   Иван. А мы с тобой летать станем,-- выше курицы взлетим ли?

   Дарьица. Пошел прибирать!

   Иван (с жаром). Да, пошел. Еще приберу. Однодворец что -- велик человек. Им за что земля дадена, а? Не знаешь? Еще когда от татар неверных матушку нашу Русь крещеную боронили: на то им на Кашире земля дадена, чтобы погань всякую от святой земли отгоняли. Да. (В жару разговора костылем стучит.)

   Дарьица. Ты что костылем стучишь? Не застращаешь. Ты лучше про Савушку скажи: он чем хорош?

   Иван. Работник...

   Дарьица. Слышала уж. Еще чем же?

   Иван. А еще: сызмала его знаю, парень добр. Мы, слышь, с отцом его братья названые...

   Дарьица. Разве я у тебя про отца спрашиваю? Ты вот что ответь: к чему ты о Покрове толковал? Какой еще ему Покров будет?

   Иван(с улыбкой). Покров что -- далече Покрово-т. А мысль такая была: жена-де, праздника ради, бражки малость хлебнет, добрей станет. Тут мы к ней приступим. Авось смилостивится.

   Дарьица. И не думай того! На чем стала, век стоять буду. А он не жених ей, не жених. Тебе дочку пропить бы только. Спишь, во сне то же видишь.

   Иван (смеется). А мы, слышь, дочку с ним у тебя увозом. Сговоримся и увезем. Право.

   Дарьица (затыкает уши). Не отдам, не отдам! Не жених он!

   Иван. Аль у тебя другой какой на примете есть?

   Дарьица (на минуту уши открыла, прислушалась и опять заткнула). Другого нету. А с места не сойду; вовек не отдам. Не жених он. В зятья его не хочу.

   Пелепёлиха (из-за тына). Ой-ой-ой! Ох, ох, ох! Кто бежит? с чего пыль стоит?

   Иван и Дарьица (оба от крику вскочили). Что там еще?

   Пелепёлиха(тянется, точно вдаль, за Иванову избу смотрит). Куда это едут, куда спешат? К Иванову двору повернули.

   Дарьица. Кого там бог дает? (Поспешно идет к избе, Иван за ней, не спеша.)

   Пелепёлиха. Сам царь ли с ордой? Аль король то с Литвой? Со царем сорок царевичей, с королем сорок королевичей. Все-то за дочку твою, Несмеяну царевну, сватовщики! Ха, ха, ха!

   Дарьица (остановилась и плюнула). Ах ты, проклятая! (Иван подходит; оба, до конца явления, остаются на левой стороне сцены, ближе к авансцене.)

   Пелепёлиха (продолжает). А матушка Дарья Карповна снаряжалася: в телогрею, рудо-желта тафта, одевалася.-- Уж простите-де вы, гости дорогие, иного платьишка нету. Ха, ха, ха!

   Дарьица (мужу). Ты что ж стоишь? Жену бранят, не заступишься? Пугни ее.

   Иван. Чем пугать-то? Правду ведь говорит: другой телогреи нету. Ты о телогреях не спорь с ней: переспорит.

   Пелепёлиха. Ты поспорь,-- я послушаю. Много ль еще нарядов насчитаешь?

   Иван (жене; с виду так же спокоен, но голос дрогнул). Не спорь, говорю. Ты лучше спроси: стыда и совести у нее хоть на алтын наберется ли? Да. А о телогреях не спорь, всегда переспорит. Да.