Кашпар Лен-мститель

Никто ему не ответил, только краткое, недовольное эхо отозвалось в подтверждение тому, что живет оно здесь одно-одинешенько, да насмешливо зашушукалась листва за окном.

Мелкий дождик снова перешел в ливень.

Лен нарочно кашлянул, чтобы еще раз услышать голос пустоты, и закрыл дверь...

В эту минуту с таким же скрипом приоткрылась дверь напротив, и показался красноватый свет.

— Кто там? — произнес звонкий женский голос. — Вам кого?

На пороге возник силуэт маленькой женской фигурки, которая тотчас исчезла и вернулась с лампой. Стекла в ней не было, и женщина старалась выше поднять чадящий огонек, чтобы осветить долговязого Лена.

За ней к двери выбежало столько детей, что, казалось, ими битком набита вся комната.

— А что, каменщик Криштоф больше здесь не живет? — спросил Лен.

— Да закрой ты дверь; сквознячище! — проворчал кто-то изнутри.

— Нет, милок, уж давно не живет! — ответила женщина, не обращая внимания на ворчуна.

Тогда тот явился самолично. Это был плечистый детина в фуражке рассыльного. Завидев на голове Лена солдатскую шапку, он сменил гнев на милость.

— А, солдат! Заходите, солдатик, милости просим! Стало быть, сегодня прибыли, как же, видел, видел. Мой полк, мои однополчане — известное дело!

Сиплая дверь сама по себе затворилась за всем обществом, и детина в фуражке рассыльного, приподняв за пояс штанов старшего из своих чад, вытащил из-под него табуретку и предложил Лену сесть.

Мальчуган, ждавший, по-видимому, когда вернут лампу, чтобы продолжить писать, встал у стола и уставился на незнакомца, на которого уже глазела вся ребятня.

Все ждали, что скажет высоченный дядя в коротких, не по росту брюках и тесном, с трудом застегнутом пиджачишке.

— Присядьте все-таки, — прервал молчание глава семейства в красной фуражке. — Шутка сказать, из самой Италии прикатили!

Тогда Лен, все еще стоявший с чемоданчиком на плече, плюхнул его на пол так, что размокшее днище напрочь отстало. Из щелей поползла черная жижа, а потом полезли и гроздья крупного винограда.

Видя растерянность гостя, онемевшего от неожиданности, детишки прыснули со смеху не без легкого злорадства.

— Ох ты, беда-то какая! Видать, солдатик, вы его плохо приколотили.

Шутка отца еще больше развеселила детей.

— Ну вот, пустили чужого, он вам тут и развел свинюшник, — извинялся Лен. — То-то радости хозяюшке!

— Хозяюшке-то что! — возразил хозяин. — Вот детям — да! Им кашу-то расхлебывать. Верно говорю, Войта?

Лен нашелся и начал раздавать гроздья винограда, дотягиваясь длинными ручищами прямо до детских ртов.

Лед растаял, и Кашпар сразу стал своим среди своих.

— Ну что вы, что вы, — засуетилась хозяюшка, довольная любезностью и щедростью гостя. — Ну-ка, положи назад, Войта, и ты, Карел, тоже!

— Да я не знаю, что с ним делать, вот если бы можно было оставить тут все, с чемоданом в придачу, совсем бы хорошо!..

— Тогда неси-ка, мать, миску! — воскликнул хозяин с неприкрытой алчностью.

— И не совестно тебе, отец? Может, он везет его в подарок, а ты уж обрадовался!

— Честно говоря, я вез его Маринке Криштофовой, — признался Лен, оттаяв в обществе равных себе людей и высказав вслух то, в чем до сих пор не признавался себе самому. — Раз уж Криштофы здесь больше не живут, и где теперь их искать, я не знаю, так мне все это ни к чему.

Тут Лен осекся.

Взгляд, которым обменялись хозяева, лишил его дара речи.

Женщина принялась скрести кастрюлю, муж убавил огонь в лампе без стекла; а снаружи дождь барабанил по брусчатке двора.

— Где они теперь живут, — возобновил разговор хозяин, — этого мы сказать не можем... в Праге они или нет...

На сей раз огонь показался ему слишком мал, и он так выкрутил фитиль, что тот зачадил.

— Старики выезжали со скандалом этак полгода назад, — добавила хозяйка. — Что-то у них вышло с домовладельцем, скорее всего из-за платы.

Говоря это, она торопливо выкладывала виноград в миску, словно опасалась, что Лен, услышав неприятные новости, отберет подарок.

— Старики, то есть родители, — отозвался Лен, — а девушка?..

— Она ушла еще раньше...

— В услужение?..

— Мы сюда переехали, когда Гавелу исполнился годик, — затараторила женщина. — Да, да. Ровно полгода прошло с тех пор!

— А кто вы им, этим Криштофам, будете? Сын, знакомый, приятель? — поинтересовался хозяин.

— Посторонний. Снимал у них угол.

— Ну, тогда можно сказать. Дочка Криштофов действительно в услужении... Вот только... у многих господ, — вырвалось у «хозяюшки».

— Ха! — принужденно хохотнул Лен. — И у меня было много господ. Не в солдаты же она пошла?

— И солдат среди них, верно, тоже хватает. Казармы рядышком...

Лен сухо шмыгнул носом и, опустив голову, стал теребить пальцами жиденький кончик светлого уса.

— «Alto Adige», — хмуро прочел хозяин название одной из размокших от винограда и испещренных красными пятнами газет, которыми чемоданчик был выложен изнутри.

— Вот оно, значит, как, — помолчав, сказал Лен с деланным равнодушием, чтобы не подумали лишнего.