Каштановый человечек

Закончив безуспешные поиски неизвестно чего, полицейские приступили к допросу Эрика Сайер-Лассена, который поведал, что познакомились они с Анне в гимназии в Ордрупе, затем вместе учились в Копенгагенской школе бизнеса, окончание которой отметили свадьбой, после чего отправились в кругосветное путешествие и в результате обосновались сперва в Новой Зеландии, а потом – в Сингапуре. Эрик успешно вкладывал деньги в предприятия биотехнологической отрасли, в то время как Анне мечтала лишь о детях. И у них родились две девочки. Когда же старшей настала пора идти в школу, они возвратились в Данию, где, правда, сначала снимали жилье в одном из новых многоквартирных домов на Исландс Брюгге, а потом уже переехали в собственный коттедж в Клампенборге неподалеку от района, где Эрик жил в детстве. В глазах Хесса складывалась такая картина: Эрик обеспечивал материальное благополучие семьи, в то время как на плечи Анне, несмотря на то что несколько лет назад она получила диплом дизайнера по интерьеру, легли заботы о доме и детях и устройстве дружеских посиделок, в первую очередь для знакомых мужа. Кроме того, на основе записи беседы оперативника, направленного в Хельсингёр, где проживает мать Анне Сайер-Лассен, Хесс сделал вывод, что Анне росла в весьма стесненных условиях, в раннем возрасте лишилась отца и с младых ногтей только и мечтала о том, чтобы создать семью. Не сдерживая рыданий, мать ее рассказала, что не так часто видела дочь и внучек, как ей хотелось бы, и винила в этом зятя, который якобы ее недолюбливал. Не то чтобы Анне или он сам говорили об этом, но все-таки она виделась с дочкой и внучками у них дома только в отсутствие Эрика. Ну и еще, конечно, в тех весьма редких случаях, когда они сами навещали ее. У матери сложилось такое впечатление, что Эрик доминировал в семье, однако Анне всегда выступала в защиту мужа и не собиралась расставаться с ним. И в конце концов мать поняла, что такого рода обиды ей лучше держать при себе, если она не хочет вообще лишиться возможности встречаться с дочерью. Чего после событий вчерашнего вечера больше никогда не произойдет.

На электрическом таймере одной из двух больших микроволновых печек «Эсмег» на кухне еще раз сменились цифры, и Хесс заставил себя сосредоточиться на вопросах Тули́н и ответах хозяина дома, дабы не слышать детский плач на втором этаже.

– Но ваша жена собрала сумку. Она уходила из дома и сказала нянечке, что сама заедет за детьми. Так куда же она собиралась?

– Я же говорил. Анне поехала к своей матери, и они собирались там заночевать.

– Что-то непохоже. Она упаковала в сумку паспорта – и одежды больше чем на неделю. Так куда же она собиралась? Почему вдруг решила бежать?

– Никуда она бежать не собиралась.

– А я думаю, собиралась. Но ведь для этого должны быть причины. Давайте так: либо вы рассказываете мне, почему она решила расстаться с вами, либо я запрошу в суде разрешение просмотреть всю информацию с вашего мобильного телефона и переписку в социальных сетях и сама выясню, что побудило ее к этому.

Эрик Сайер-Лассен выглядит так, точно его загнали в угол.

– Мы с женой ладили. Правда, у нас были проблемы… вернее, у меня.

– Что за проблемы?

– Я заводил интрижки на стороне. Ничего серьезного. Но… может быть, она что-то узнала.

– Вы говорите, интрижки? С кем?

– Да со всякими…

– С кем? И как это происходило? С мужчинами, с женщинами?

– С женщинами. Незнакомыми. Случайные встречи или знакомства на каком-нибудь сайте. Но ничего серьезного никогда не было.

– Зачем же вы тогда их заводили?

Чуть подумав, Эрик Сайер-Лассен отвечает:

– Не знаю. Иной раз просто случается так, что жизнь не оправдывает твоих ожиданий.

– Что вы имеете в виду?

Сайер-Лассен пустым взглядом смотрит в потолок. Хесс не раздумывая подписался бы под его последней фразой, только вот никак не может отделаться от вопроса, на что еще мог бы возлагать надежды этот тип, кроме как на секс с едва знакомыми женщинами, прочные семейные отношения с верной женой и золотую клетку ценой чуть более тридцати пяти миллионов крон.

– Когда и каким образом ваша жена могла об этом узнать? – с раздражением в голосе продолжает допрос Тули́н.

– Но вы спросили о…

– Сайер-Лассен, мы проверили всю корреспонденцию вашей жены и в мобильном телефоне, и в электронной почте, и в социальных сетях. Если б она действительно прознала о ваших проделках, то, по логике вещей, непременно сообщила бы о ваших изменах – либо вам, либо матери, либо подруге. Но ничего подобного в ее переписке мы не обнаружили.

– Ну и что…

– Следовательно, она не из-за этого решила сбежать. И снова я задаю вопрос: по какой причине ваша жена решила расстаться с вами? Почему упаковала вещи в сумку и…

– Да не знаю я! Вы задали вопрос, и я назвал единственную, как я понимаю, возможную причину, черт побери!

Вспышка гнева Сайер-Лассена представляется Хессу лишь чересчур эмоциональной реакцией на вопросы Тули́н. С другой стороны, не исключено, что чувак просто не в состоянии свести концы с концами. День выдался долгий, и Хесс чувствует, что продолжать допрос не имеет смысла.