Каста мимов

– Я из Белфаста, – воспользовавшись молчанием комиссара, затараторила она. – Приехала сюда искать работу. На севере Ирландии с этим сложно, поскольку…

Легионер выбросил кулак.

Эффект ударной волной прокатился по толпе. Это не какая-нибудь пощечина, а самый настоящий хук в челюсть, что поражало вдвойне, – ДКО редко прибегали к насилию.

Несчастная оступилась на льду и рухнула, успев прикрыть округлившийся живот. Изо рта у нее хлынула кровь. Глядя на окровавленную ладонь, девушка затравленно вскрикнула. Комиссар кружил над ней, как стервятник.

– Довольно лжи, мисс Махоуни!

У меня упало сердце.

– Явилась насаждать свою заразу? Будь моя воля, гнать вас, чертовых ирлашек, поганой метлой! – рявкнул комиссар. – Особенно деревенских паранормалок вроде тебя.

– Я уроженка Сайена и никакая не Махоуни! Вы что, слепой?

Дуло пистолета уперлось ей в живот, вызвав возгласы негодования в толпе.

– Кто отец? – не унимался комиссар. – Феликс Комс? Джулиан Эймсбери?

Джулиан!

Интуитивно я покосилась на ближайший транслятор. Так и есть: к списку беглых преступников добавился еще один. Кареглазый, худой и лысый, с решительным подбородком. Джулиан Эймсбери, обвиняется в государственной измене, подстрекательстве и поджоге. Выходит, он жив. Его не поймали.

– Кто это? – прикрывая руками живот, девушка силилась отползти. – Пожалуйста, я не понимаю, о чем вы говорите…

Зеваки зашептались. До меня донеслись обрывки фраз: «кошмар», «средь бела дня», «возмутительно» и прочее. Конечно, невидцам хотелось, чтобы паранормалов искоренили, но не во время же шопинга! Мы для них мусор, который положено вывозить на свалку.

Блондинку рывком поставили на ноги. У нее опухла и покраснела щека, из глаз струились слезы.

– Вы сошли с ума! – всхлипывала она. – Я никакая не Пейдж Махоуни. Неужели не видите?

Легионерша запихнула упирающуюся жертву в автозак и привязала к каталке.

– Разойдись! – заорал комиссар.

Захваченные врасплох таким поведением, зрители испуганно попятились.

– И передайте своим знакомым ирлашкам, пусть готовятся к допросам. Только учтите, что за укрывательство полагается виселица. – Он уселся во вторую клоповозку.

– Вы не имеете права! – выкрикнул молодой невидец с яростно горящими глазами. – Это не Пейдж Махоуни. Нельзя арестовывать человека просто так…

Другая легионерша с размаху ударила его дубинкой. Парень растянулся на мостовой, прижимая к лицу руки.

Все ошарашенно молчали. Не встретив новых возражений, первая легионерша поманила к себе напарницу. Невидец с трудом приподнялся на локтях и выплюнул из разбитого рта два зуба. Толпа шарахнулась от него, как от прокаженного. С тяжелым сердцем я наблюдала, как оба «воронка» с бронированным конвоем исчезают вдалеке. Казалось, мир рухнул и меня погребли под руинами. Хотелось броситься за машиной, натравить фантома на легионеров, но что толку?

От осознания собственной беспомощности стало нечем дышать. Пока никто не хватился настоящей Пейдж Махоуни, я опрометью бросилась в проулок. Черные волосы, платок и линзы меня не спасут.

Лондон я знала куда лучше своих преследователей. Умела растворяться в сумерках, проскальзывать незамеченной при свете дня. Изучила каждую улочку как свои пять пальцев. С таким преимуществом меня никто не найдет.

Надеюсь.

У дверей логова мне понадобилось три попытки, чтобы вставить в скважину ключ. Надин сидела на лестнице в вестибюле и натирала канифолью скрипку. При виде меня девушка нахмурилась:

– В чем дело?

– Легионеры. – Я торопливо накинула цепочку.

Надин подскочила:

– Каратели? Их показывали по «Оку». Они идут сюда?

– Нет, не каратели. – Я сглотнула противный комок с металлическим привкусом страха. – У нас все на месте?

– Нет. Зик остался с Ником. Я велела ему никуда не ходить сегодня… – Не договорив, она кинулась к телефону-автомату.

Я взбежала вверх по лестнице, чувствуя себя гаже некуда.

В период Мэллоуновских восстаний в цитаделях начались гонения на ирландцев и тех, кого Сайен объявлял таковыми. Несчастная блондинка, оказавшаяся не в то время не в том месте, вряд ли доживет до утра. Спасти ее можно, если только добровольно сдаться властям, поставив под угрозу срыва весь наш замысел.

Чувство вины змеиными кольцами сдавливало мне грудь. Я опустилась на кровать и обхватила колени руками. Если Нашира рассчитывает таким образом выманить меня на поверхность, то напрасно.

В стену постучали. Джексон Холл требовал аудиенции. Тени у меня под глазами больше напоминали впадины – Джекс моментально сообразит, что дело нечисто, – но дальше откладывать нашу встречу уже некуда.

Главарь мимов неподвижно распростерся на кушетке, подставив лицо солнечным лучам, льющимся снаружи. На кофейном столике громоздились пустые винные бутылки и полная до краев пепельница. У меня снова мелькнула мысль: когда же он в последний раз выходил на улицу?

– День добрый, – поздоровалась я с порога.

– Добрый. И зябкий. Грядет зима, а вместе с ней и битва. – Джекс хлебнул абсента прямо из горлышка. – С карманниками разобралась?

– Их не было.

– И где же ты болталась целых два часа?