Каста Неприкасаемых

Изобразив крайнюю степень благодарности, кланяюсь Лириану, но успеваю подумать, что соглашаться пока рановато. Излишняя покладистость может вызвать подозрения, поэтому задаю вопрос, который должен был бы волновать меня больше всего, реши я реально участвовать в боях.

– А как же быть с кастой? Меня же порвут на части прямо там на арене, если узнают. А ваш отец? Неужели он дал согласие?

Упоминание старшего Ашшура отражается на лице Лириана раздраженной гримасой.

– Это не должно тебя волновать, особенно мой отец! Все проблемы я решу, не сомневайся. Отец ничего не узнает, и от судей претензий не будет. На столичных аренах имя Ашшур имеет вес и влияние. – Он подошел и похлопал меня по щеке. – Не переживай, у меня есть возможности обойти любые «острые углы».

Я, конечно, не верю, но считаю, что такой ответ для простачка Юни сойдет и вполне можно соглашаться.

– Ну, если так… – тяну я, изображая глуповатое раздумье, – то пожалуй, я согласен. – Тут же спохватываюсь и довешиваю понятной Лириану жадности. – А дом? Дом уже мой, я могу здесь остаться?

– Конечно. – Лириан не в силах сдержать презрительно-снисходительной усмешки. – Дом и деньги твои. Можешь купить все, что захочешь, скажи только Кабуру, он организует.

***

Лежу на кровати, закрыв глаза, но сна нет. За распахнутым настежь окном уже глубокая ночь и полная тишина. Ветер стих, деревья стоят черной стеной молчаливых истуканов, и даже птицы затихли, словно сопереживая напряженности момента.

Наконец, я решаюсь и резко встаю с постели.

«Пора! – мысленно подстегиваю себя. – Тянуть дальше не имеет смысла, так можно и до утра дождаться».

Собирать мне нечего, поскольку все мое имущество надето сейчас на мне, и лишь монеты чужеродной и непривычной тяжестью оттягивают карман.

Поднимаю ставень и осторожно выглядываю наружу – никого. Не торопясь, некоторое время выжидаю и прислушиваюсь к ночным звукам – вроде бы ничего подозрительного.

Оконце узковато даже для моего худосочного тела. Хвала хранителям, хоть не высоко, и высунутая нога достает до земли. Почувствовав опору, переношу на нее вес тела. Еще немного, и вот я уже снаружи. Замерев, напрягаю слух и, не услышав посторонних звуков, осторожно делаю первый шаг. Дальше уже уверенней выхожу на дорожку и прибавляю ходу. Сердце колотится как бешеное, до сих пор по-настоящему не верится, что я таки решился на побег.

Прижимаюсь к темной стене деревьев, но иду по мраморным плитам тропинки, чтобы не шуршать травой. Пока что тихо. Дорога кажется бесконечной, по ощущениям я давно уже должен был дойти. Тревожные мысли осаждают как потревоженные осы: «Может быть я ошибся в темноте и иду не туда! Может я хожу по кругу!»

К счастью, в свете вдруг показавшейся луны вижу чернеющую полосу каменной стены и успокаиваюсь. Теперь надо придумать, как через нее перелезть. Поскольку времени на подготовку не было, то и заранее составленного плана тоже нет, вся надежда на экспромт. Подхожу ближе и нахожу подходящее дерево. Если постараться, то с него можно запрыгнуть на верх забора.

Сучкастый ствол словно создан для моего побега. Лезу уверенно. Вот подходящая ветвь. Смотрит как раз в сторону забора, и довольно толстая, чтобы выдержать мой вес. Иду по ней сколько можно, а затем прыгаю. Приземляюсь на вершину стены и замираю, прислушиваясь к наступившей тишине. Позади пение птиц, шум листвы и стрекот цикад, а впереди темная пропасть, куда мне надо шагнуть. Ложусь на живот и, цепляясь руками, сползаю по забору. По воспоминаниям, высота где-то в три моих роста, и что там внизу не разобрать. Повиснув на руках, выдыхаю и разжимаю пальцы. Мгновение полета, и ноги амортизируют приземление. Взмахиваю руками, пытаясь удержаться, но куда там, падаю и качусь вниз. Уклон серьезный, и остановиться удается лишь в самом низу. По ощущениям все цело и боли нет. Осторожно поднимаюсь, но земля тут же уходит из-под ног. Слышу топот человеческих ног, и грозный рык Парса.

– Держите крепче, болваны! Паренек уж больно прыткий.

Сетка врезается в тело, запутывая и не давая вырваться. Пытаюсь уйти в Сумрак, но жесткий удар в голову лишает сознания, а где-то на периферии вновь звучит голос Парса.

– Вот видите, мой господин, я же говорил вам, этот волчонок не так прост, как хочет казаться.

***

Сознание приходит вместе с болью. Сухожилия вывернутых рук трещат, готовые вот-вот порваться. Во рту привкус крови, а перед глазами мутная багряная пелена.

Дыба! Прорываясь сквозь боль, приходит отчаянное и совершенно ненужное понимание.

Чья-то рука грубо поднимает мой подбородок, и перед глазами появляется злое лицо Лириана. Его раздраженный голос доходит с опозданием, совсем не в такт с двигающимися губами.

– Зачем?! Не понимаю, чего тебе не хватало?!

Я молчу, а он кричит мне в лицо:

– Ты все мне испортил! Ты хоть понимаешь, что тебе полагается за побег?!

Оскаленный рот брызгает слюной.

– Я прикажу содрать с тебя кожу живьем!