Каста огня

— Двигатель пробуждается, мой забатон, — доложил рулевой.

Запыхтев, канонерка двинулась вперед, и тут же что-то грохнулось на крышу рубки. Посмотрев вверх, имперцы увидели когтистую лапу, шарящую в воздухе. Недолго думая, Ксанад открыл огонь, пробив перегретыми хелл-разрядами металлический потолок, словно бумагу. Невидимый абордажник заскулил и свалился, пролетев мимо окна и мелькнув клубком тощих ног.

— Забатон, немедленно разворачивай корабль! — скомандовал Айверсон.

А затем хищники оказались одновременно повсюду. Благодаря изогнутым в обратную сторону могучим ногам они прыгали с деревенских крыш прямо на палубу, перемахивая через борта. Один из врагов приземлился на четыре конечности возле трапа, ведущего в рубку, и заскользил по мокрому от дождевой воды металлу. Несмотря на обтекаемое мускулистое тело, как у собаки или волка, существо двигалось быстро и дергано, как птица. На плотной серой коже не было ни волоска, однако из шеи ниже затылка торчал пучок острых голых перьев, напоминавших иглы дикобраза.

— Это пес? — выдохнула Рив, стоявшая в дверях.

Услышав ее голос, создание резко повело башкой на гибкой шее. Перед имперцами мелькнули скошенные глаза над изогнутым бритвенно-острым клювом, созданным раздирать и рвать на куски. Тварь ухнула — это был странный звук, нечто среднее между лаем и клекотом, — и понеслась прямо к рубке.

Оттолкнув Изабель плечом, Хольт выбросил вперед аугментическую руку. Челюсти гончей плотно сжались на металле, но от силы удара комиссар повалился прямо на окаменевшего рулевого. Сверху на них рухнул хищный чужак.

— Ёрдёг кутья![7] — выругался забатон на родном языке, скидывая с плеча хеллган.

Пока существо рвало когтями его плащ, Айверсон ухватился за язык гадины застрявшей рукой и сильно сдавил его. Гончая бешено затрясла башкой, брызгая на комиссара слюной и пытаясь добраться до мягкой плоти за протезом. Хольта затошнило от гнилостного запаха из пасти, но он держался, продолжая сжимать кулак. Вблизи арканец разглядел, что кожа чудовища покрыта гнойными опухолями и сплетениями грибковых наростов. Леди Федра, похоже, имела власть и над этой тварью.

— Убейте ее! — заорал Айверсон остальным.

Первым к нему на помощь пришел Васько. Приставив хеллган к брюху чудища, фанатик открыл огонь. Гончая заклекотала от мучительной боли и отбросила врага ударом лапы, но оказалось, что лазразряд летийца почти распорол ее надвое. Создание быстро теряло силы, а точный выстрел Изабель пробил один из его косых глаз. Вторая пуля раскроила гадине череп, и она упала бездыханной.

— Император обвиняет! — взревел Ксанад и выбежал навстречу буре, жаждая пролить еще больше крови во имя своего бога.

— Трон, да что же это такое? — спросила Рив, пока комиссар поднимался на ноги.

— Гончие крутов, — мрачно ответил Хольт. — А где гончие, там и их хозяева. Нам нужно убираться отсюда.

Внизу, на терзаемой штормом палубе, стоял Модин, широко расставив ноги для равновесия. Он пробудил к жизни огнемет, оружие издало кашляющий звук, и тут же на конфедерата бросилась одна из «собачек» с клювом, покрытым кровью выпотрошенного морехода. Резко повернувшись, Клетус ударил тварь тяжелым стволом, да так, что та рычащим и щелкающим клубком врезалась в ограждение. Секундой позже чудище уже поднялось на ноги, завывая от неукротимой ярости.

Модин зарычал в ответ и поджег чужака. Дразнящий рев гадины превратился в визг, а огнеметчик расхохотался, наслаждаясь заварушкой. Да, арканца пожирал заживо какой-то грибок-мутант, а все, кого он знал, наверняка были мертвы, но — Преисподние свидетели — в жизни еще случались шикарные моменты!

Мимо Клетуса полз корсар с гончей, вцепившейся ему в спину. Тварь сомкнула челюсти на алом шлеме, пытаясь расколоть его, словно железное яйцо. Тихо насвистывая, Модин подпалил ей перышки аккуратным языком пламени, и хищник с болезненным стоном выпустил жертву. Как только чудище развернулось к арканцу, он воткнул ему в пасть ствол огнемета и поджарил мозги. Наслаждаясь ароматом горящей плоти, конфедерат жадно оглядел палубу, но все гончие были уже мертвы и схватка закончилась.

Похоже, корсары получили от драки тот же кайф, что и пустошник, — все они сейчас распевали какую-то аллилуйю Богу-Императору с широкими, глупыми улыбками на лицах. Даже идиот, которому чуть не отгрызли башку, и тот подтягивал. Что же, может, корсары и тащились от молитв Трону, как от дури, но — вынужден был признать Модин — кишка у них была не тонка. У мореходов тоже имелись кишки, тонкие и толстые, вот только все они сейчас были раскиданы по палубе в лужах крови, чисто обрезки на скотобойне. Без доспехов и хеллганов, как у господ-корсаров, матросы оказались собачкам на один укус. Клетус прикинул, что в живых осталось меньше половины работяг. Что ж, мореходы так же резво накинулись на него с кулаками, как и заправилы, поэтому арканец не собирался по ним слезы лить.

— Ты хорошо сражался для ублюдка-мутанта, — произнес спасенный им корсар.

— Да разве это сражение, — протянул Модин. — Так, побарахтались маленько.