Каста (СИ)

Он успел помолиться, что не ошибся в этом омеге и тот ещё стоит на поле, а не лежит навзничь, захлебнувшись в алой крови. Если же омега был мёртв… Карафа и помыслить не мог, как смерть пары скажется на Лето. Мальчишка был крепким во всех отношениях — он сам его воспитывал и учил, но потерять пару… Возможно ли такое пережить без последствий, да ещё в таком зелёном возрасте?

Если же омега оказался крепким орешком — только на это и надеялся старший субедар, Карафе предстояло справиться с другой, грозившей несчастьем сложностью: он должен был не позволить Лето вмешаться в бой, иначе…

Когда оба они наконец обернулись, и Карафа, с некоторой долей облегчения, указал на парня, ловко скользившего по песку, Лето застыл. Старший субедар не обманывался происходившим, прекрасно понимая, каким станет следующий шаг молодого альфы: Лето сделает всё, чтобы остановить бой и спасти своего омегу, не успев подумать о последствиях. Горячий, храбрый, часто безрассудный, убеждённый в собственной правоте, он не остановится ни перед чем.

По всему выходило, что омега и был той причиной, по которой вчера малец попросил отвод и всю ночь метался по улицам Барабата. Значит, видел он омегу всего ничего, понял Карафа.

— Ни шагу, — подавляюще произнёс субедар тем голосом, которым говорил с мальчиком в минуты крайней важности, требовавшие исключительного внимания и беспрекословного повиновения, когда Лето уже собирался сорваться с места. Выучка взяла своё, тот не шелохнулся, закалённый, прошитый насквозь воинской дисциплиной.

Карафа прищёлкнул пальцами, рядом оказался один из стражников. Старший субедар отдал чёткий приказ — Лето слышал, какой, и воин умчался.

— Всё получится. Он силён, — уверенно произнёс субедар, кивнув в сторону продолжавшего бой омеги, словно готов был биться об заклад. — Ещё немного продержится. Но если ты сделаешь то, что собираешься, это конец.

Лето тут же понял о чём говорит Карафа, чувствуя, как желание безоглядно ринуться вниз, на поле, и привычка верить стоявшему рядом человеку, разрывали его на части. Карафа просил его не делать глупостей, не прерывать бой. Его омега был всё ещё жив, когда половина сражавшихся уже напоила кровью пески ристалища, и это давало надежду на то, что замысел старшего субедара сработает.

Он убеждал Лето, что воину, летевшему на самый верх галерей, хватит времени доставить поручение Романо, лучшему лучнику в их рядах. Романо никогда не промахивался, если видел цель, как бы далеко она ни находилась.

Карафа отдал приказ стрелять, если омега будет в серьёзной опасности. Лучник послушается, прервёт Свободный бой, чем бы это не обернулось. Не было воина в стенах Барабата, который не подчинился бы воле старшего субедара Карафы.

— Последствия я возьму на себя, — продолжал давить словом Карафа, всё ещё оставляя руку на плече Лето, готовый скрутить того, если только дернется; нельзя было мальчишке совершить глупость, нельзя. — Если ты вмешаешься, сам знаешь, что будет.

Сердце Лето бешено колотилось при взгляде на омегу, рисковавшего собой, когда он — его альфа — находится вне опасности. Но Карафа был прав, как бы ни противилось правде всё существо Лето. Карафа понимал, о чём говорил. С горькой досадой Лето признал, что парень, кружившийся волчком вдалеке, уворачиваясь от очередного удара соперника, скорее переживёт бой, чем последствия вмешательства Лето. На лбу альфы выступил холодный пот, он боялся моргнуть, словно этим мог допустить непоправимое.

Воин, которого отправил Карафа, вернулся, сдерживая дыхание. Приказ передан, и Романо готов.

Теперь оставалось положиться на умения лучника, доверив почти постороннему, пусть и названому брату, жизнь своего омеги. Ломая себя, Лето понимал, что Карафа дал омеге лучший шанс на спасение, чем мог бы предложить он. Но чего же стоило просто стоять в стороне! Стоять и смотреть, как отребье пытается лишить жизни его пару, а он даже не может вытащить из ножен меч! Он — воин-раджан!

Карафа, верный слову, возьмёт удар на себя, когда метко пущенная стрела остановит бой. И Лето станет жить в неоплатном долгу перед наставником. Или… или омега выживет… сам?

Лето физически ощущал, как натужно меняется русло тёкших в безысходности мыслей, по мере того, как он, не отрываясь, наблюдал за разворачивавшимся боем, и понимал, что пока сомнения рвут его в клочья, омега продолжает стоять, не прекращая свой воинственный танец!