Каста (СИ)

А омеги в этот день, похоже, интересовали всех. Старший субедар, вставший слева от Лето, как раз подтверждал слухи о том, что среди участников Свободного боя действительно есть омега. Раджаны возмутились и зароптали, называя такой поступок вопиющим! Глупостью, каких свет не видывал. Неужели отыскался идиот, решивший, что он — омега — сумеет выжить в бою без правил? Или ему надоело жить и так он собирался распрощаться с опостылевшим существованием? Умел ли он держать в руках меч — вопрошали некоторые. В отличие от детей, оружие которым не полагалось, сражающиеся в бою должны были уметь владеть мечом.

Люди не могли угомониться, пока схватка наконец не началась. Разговоры смолкли, взгляды устремились к примерявшимся друг к другу соперникам. Чтобы лучше видеть, многие покинули свои места, приблизившись к бортику вплотную. Лето тут же понял, что это шанс. Оставаясь за чужими спинами, он сумеет уйти незамеченным. Хорошо бы ещё Карафа последовал примеру остальных.

И старший субедар, будто послушный воле своего подопечного, сделал несколько шагов вперёд, оставляя Лето позади, и подошёл туда, откуда бы лучше мог наблюдать последний этап состязаний.

Самому себе Карафа не мог не признаться, что и сам хочет увидеть, что станет с тем странным омегой, которого он пытался отговорить от безумия перед самым началом боя. Правилами это не запрещалось: насильно на поле никого не гнали. Но омега не согласился, несмотря на то, что старший субедар был настойчив, даже груб. Он попросту хотел отпугнуть парня, считая затею омеги верхом сумасшествия.

Теперь же, когда все ожидали кровавой расправы над строптивцем за небывалую дерзость, Карафа не спешил отдаваться общему настроению. Непростым показался старшему субедару тот омега, Хюрем. Если задуматься о его внешности и разговоре — не было ничего, чтобы серьёзно служило тому основанием, и всё же, что-то не давало покоя умудрённому опытом воину. Было в этом Хюреме нечто, чего Карафа так и не смог разобрать. Оттого смотрел он так пристально, когда его вдруг схватили за локоть и потянули назад.

В мгновенье готовый к тому, чтобы дать отпор, Карафа быстро понял, что это всего лишь Лето, и расслабился, позволяя приведённым в состояние боевой готовности мышцам медленно опасть. Перехватив взгляд своего подопечного — удивлённый и вопросительный, он, впрочем, удержал хотевшую было раствориться тревогу.

И позволил увлечь себя в сторону.

— Этот запах? — тихо и напряженно спросил Лето, пронзительно заглядывая в глаза старшего субедара, словно надеялся получить ответ раньше, чем тот откроет рот. — Запах на вас?

— Какой? — быстро спросил Карафа, сообразив, что Лето привлёк один из ароматов, по-видимому, зацепившийся за его одеяние.

Такое случалось нередко. В мире, где обоняние имело не меньший вес, чем зрение и слух, а иногда и больший, вопросы о запахе возникали повсеместно и могли касаться чего угодно.

— Шафран, базилик, корица, — нетерпеливо произнёс Лето и сократил расстояние между собой и наставником, потянув ноздрями едва уловимые ноты, которые он заметил, стоило Карафе скользнуть мимо него в тот момент, когда он уже был готов улизнуть.

Старший субедар легко предположил, о каком запахе, возможно, говорит его подопечный, но и сам Лето уже отыскал пахнувший рукав туники Карафы. Тем же пахла и сухая ладонь наставника.

— Где он? Этот омега? — требовательно спросил он, сотрясая руку Карафы, забыв о необходимом почтении, но альфа не стал заострять на этом внимание, понимая, что для поучений время было неподходящим. Он понял, чей запах имеет в виду Лето, но к чему столько волнений?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно знать, — не повышая голос, но твёрдо и напористо ответил Лето, застыв в ожидании.

Карафа пристально смотрел в глаза юноши, стремясь проникнуть в его голову. В конце концов, он воспитывал его не меньше, чем родной отец. Он знал об этом мальчишке всё, как бы ни поднаторел тот в искусстве скрывать собственные мысли. В этот миг Лето был не собран и потому закрыться от Карафы не получилось. Старшего субедара вдруг озарила внезапная догадка. Шокировала.

— Пара? — едва слышно спросил он.

Лето не собирался выдавать свою тайну. Но Карафа был не просто его наставником, и спросил он так, словно понимал и разделял то, что было бы, окажись это правдой, наделив простое слово всем, что было так необходимо Лето в этот момент: удивлением, граничившим с потрясением, сочувствием и одновременно радостью. Похожие чувства испытывал и сам Лето. И он доверился, коротко кивнув.

Лицо воина потемнело. Лето напрягся сильнее, не понимая причины.

— Держи себя в руках, — неслышно произнёс Карафа, перехватил юношу за плечо и развернул лицом к полю, где кипел Свободный бой под крик обезумевшей от запаха крови толпы.

В этот непродолжительный миг, когда оба они устремляли взгляд на дерущихся, в голове Карафы пронеслось столько же мыслей, как и в те моменты, когда от смерти его отделял волосок.