Кастро Алвес

Душа горит, и лишь могилы хлад Во мне остудит этот пламень грозный. Вернись же

в рай, когда сойду я в ад! Прости, сеньора... Поздно! Слишком поздно!

109

Кастро Алвес замолкает. Подходит к ней, берет в руки ее прекрасную головку,

целует в лоб. И тогда она, рыдая, хватает его руки и целует их с грустной,

непримирившейся благодарностью. И они остаются стоять рядом у окна, смотря на

тысячезвездную ночь. Эулалия плачет и сквозь туман, застилающий ей глаза, видит, как

ей кажется, слезы и в глазах Кастро Алвеса. Только из-за Эулалии, из благодарности за

любовь, которую она ему подарила, он плакал, подруга. И эти слезы оказались горячее

всех поцелуев. Беспредельный мир опускается на сердце Эулалии.

Любовь твою навеки, отвергая. Душой твоим останусь навсегда.

Он вышел, закутавшись с ног до головы в черный плащ, как человек,

собирающийся совершить преступление. Коляска ожидала его у входа, и сейчас, когда

костыли были у него под плащом, никто не мог сказать, что он калека.

Его бледное лицо резко выделяется на фоне черных волос и черного плаща,

скрывающего его от мира. Эулалия наблюдает из окна за отъездом Кастро Алвеса. Он

не сказал никому, куда направляется. Но любящее сердце Эулалии угадало грустную

правду: он едет в театр «Феникс Драматика» на премьеру труппы комика Васкеса, где

примадонной Эужения Инфанта да Камара. Уже несколько дней Эулалия следит за

развитием этой драмы в душе поэта. Она началась в тот день, когда пришли друзья с

замкнутыми лицами, чтобы объявить о предстоящем начале представлений труппы. И

она увидела вспышку радости, сверкнувшую в его глазах и составлявшую

110

контраст с гневом, который она прочла на лицах и Мело Мораиса и Луиса

Корнелио. Они возненавидели Эужению за то зло, которое та причинила Кастро

Алвесу. Но он не мог ее ненавидеть. И на мраморной бледности его больного лица это

известие вызвало лихорадочный румянец. С той минуты лихорадка не покидала его до

этого вечера, когда он, завернувшись в черный плащ, уехал в коляске в театр, чтобы

увидеть ее хотя бы издали, укрывшись в ложе. Эулалия чувствовала, как он страдал все

эти дни, стремясь в театр, чтобы снова взглянуть в любимое лицо, услышать этот

голос, похожий на птичье щебетание, чтобы снова ощутить ее присутствие. Но Эулалия

видела и охватившее поэта унижение, ведь он рвется к женщине, которая изменила

своей любви и-убила в нем радость жизни. Это были дни лихорадки, тоски и

страдания. С далекой сцены звала она его каждый вечер голосом песенок, шумом

аплодисментов. Она, которую он так любил, узнала, что он чуть не при смерти, но ни

разу не пришла навестить его, не нанесла ему даже дружеского визита.

Однако любовь, моя негритянка, когда она на самом деле велика, не требует

взаимности. Обо всем этом думал Кастро Алвес, и за ним следила нежным взором

Эулалия, которая страдала вместе с ним от его тоски.

И вот в этот вечер он, наконец, решился. Он поедет, спрячется в ложе, услышит, как

любимая поет, увидит лицо ее, будет жить часы, пока длится представление. Потом он

вернется к своей грусти и к своему одиночеству, возможно, еще более грустный, еще

110

более одинокий, но эти мгновения счастья, которые он испытает сегодня вечером,

окупят дни и ночи его тоски. Когда он, наконец, решился, его охватила радость. Поэт

помнил, что он калека, не забывал, что он ковыляет на одной ноге, опираясь на

костыли. Но она ведь не увидит его. Да и от других широкий черный плащ надежно его

скроет, кроме лица, которому бледность лишь придает красоты. Его увидят только на

короткие мгновения в антрактах.

Эулалия не обманывается: он охвачен безумной

183

радостью. Он увидит любимую! Коляска несется в темноте, она везет его к

Эужении.

Он приезжает первым, чтобы никто не видел его поднимающимся в ложу на

костылях. И когда публика заполняет зал, он уже сидит на своем месте. И никто не

думает о нем как- о больном человеке, как о красавце с ампутированной ногой. Думают

о поэте, об авторе жгучих стихов, о гении, поднимавшем народные массы на восстание.

Уже почти два года, как он не появлялся ни в театре, ни на балконах зданий, чтобы

воспламенять своим словом возбужденные массы. Но о нем не забыли, его стихи чи-

таются повсюду, они и сегодня знамя — знамя освобождения от рабства и борьбы за

республику. Все помнят его: он великий Кастро Алвес, поэт негров, певец свободы,

кондор Бразилии. И сейчас на него указывают, ему улыбаются, девушки и дамы погля-

дывают на него со страхом и надеждою, они находят его прекрасным и

соблазнительным. И Кастро Алвес в этот страшный, трагически горестный и

трагически счастливый час своей жизни чувствует все понимание, всю ласку, всю

любовь, которую испытывает к нему его народ. И он улыбается, взволнованный, и глаза

его блестят снова. Этот народ там внизу — тот народ, который всегда внимательно

слушал его голос и с радостью поддерживал его благородные дела. После почти

двухлетней разлуки, в этот октябрьский вечер 1869 года он встретился снова с самым

дорогим в своей жизни: с народом и с Эуженией Камарой. Он чувствовал, что не

сможет умереть, не завершив свою освободительную миссию и не увидев свою лю-