Касты и расы

Касты, кроме определения социальных групп, определяли функции и типичный образ жизни и действия. Соответствие фундаментальным естественным возможностям отдельного индивида какой-либо из этих функций определяло его принадлежность к соответствующей касте. Таким образом, в обязанностях по отношению к своей касте (от каждой касты традиционно требовалось исполнять определённые обязанности) индивид был способен опознать нормальное выражение — так же, как и развитие и освящение своей собственной природы6 в общем порядке, установленном «свыше». Именно поэтому кастовая система развилась и применялась в традиционном мире как естественный, приемлемый институт, основанный на чём-то, что все считали очевидным, а не на насилии, подавлении или, говоря по-современному, «социальной несправедливости». Признавая собственную природу, традиционный человек знал своё место, функцию и правильное отношение к нижестоящим и вышестоящим; отсюда, если вайшья не признавал авторитет кшатрия, или кшатрий не поддерживал собственное превосходство по отношению к вайшье или шудре, это считалось не столько недостатком, сколько результатом невежества Иерархия была не средством человеческой воли, но законом природы и таким же безличным физическим законом, как закон, согласно которому более лёгкая жидкость плавает на поверхности более плотной, пока не вмешается внешний фактор. Твёрдо придерживались принципа, согласно которому «те, кто хочет внедрить процесс, не согласующийся с человеческой природой, не могут заставить его действовать как этическую систему»7.

Современную чувствительность в кастовой системе больше всего оскорбляет наследственный закон и пресечение обратного. Кажется «несправедливым», что судьба может определять социальный статус при рождении и предопределить тип деятельности, на которой человек должен сосредоточиться до конца своей жизни и которую он не может оставить, даже ради чего-то низшего, иначе он станет «изгоем», парией, которого все будут избегать.

Однако на фоне традиционного взгляда на жизнь эти трудности преодолимы. Закрытая кастовая система основывалась на двух фундаментальных принципах. Первый из них состоял в том, что традиционный человек рассматривал всё видимое и мирское в качестве следствий причин более высокого порядка. Таким образом, например, рождение в тех или иных условиях, мужчиной или женщиной, в одной, а не другой касте, в одной, а не другой расе, и обладание особым талантом и предрасположенностями не считалось чистой случайностью. Все эти обстоятельства объяснялись традиционным человеком как соответствующие природе принципа, воплощённого в эмпирическом «я», желаемом или уже присутствующем трансцендентно в акте человеческого рождения. Таков один из аспектов индийской доктрины кармы; хотя эта доктрина не соответствует тому, что обычно понимается под «реинкарнацией»8, она тем не менее подразумевает идею о предсуществовании причин и принципа «люди — это наследники кармы». Подобные доктрины были вполне типичны не только для Востока. Согласно эллинскому учению, не только «качества души существуют до всякой телесной жизни; у неё есть именно то, она выбрала», но и «тело организована и определено образом души»9. Согласно персидско-арийским взглядам, которые в итоге проникли в Грецию, а затем и в Древний Рим, доктрина священной власти связана с точкой зрения, что души притягиваются определённым сходством на данную планету в соответствии с господствующими качествами и с типом рождения; царя считали domus natus именно потому, что верили, что он следовал пути солнечного действия10. Любители «философских» объяснений должны помнить, что теории Канта и Шопенгауэра об «интеллигибельном характере» («ноуменальном» характере, предшествующем миру феноменов) связаны с похожими идеями.

Итак, при условии подобных допущений и исключая мысль о том, что рождение случайно, кастовая доктрина видится в совсем ином свете. Следовательно, можно сказать, что не рождение определяет природу, а природа определяет рождение; говоря точнее, личность обладает определённым духом в силу рождения в данной касте, но в то же время она рождается в данной касте, потому что трансцендентально обладает данным духом. Отсюда различия между кастами, вовсе не искусственные, несправедливые и произвольные, были просто отражением и подтверждением предсуществования — более глубокого и внутреннего неравенства; они представляли собой высшее приложение принципа suum cuique11.