Касты и расы

При таких исходных посылках, не теоретических, а экспериментальных, и таким образом даже не выражавшихся открыто, стремление перейти от одного рода деятельности к другой (и, следовательно, из одной касты в другую), которое при поверхностном и утилитарном взгляде может рассматриваться как более достойный и выгодный шаг, едва ли рассматривалось в традиционном мире — настолько, что наследственный характер функций устанавливался сам по себе даже там, где не было каст, а только общественные группы. Всякая функция и деятельность в равной степени казалась отправной точкой восхождения в ином — вертикальном, а не горизонтальном смысле, и не в преходящем, а в духовном порядке. В этом отношении, будучи в своей касте, в верности своей касте и собственной природе, каждый сохранял то же самое достоинство и чистоту, как и все остальные; это было верным как для шудры, так и для царя. Каж-дый выполнял свои функции в общем общественном порядке, и при помощи собственной бхакти даже принимал участие в сверхъестественном принципе того же порядка. Говорилось так: «Человек достигает совершенства, поклоняясь исполнением своих обязанностей тому, от которого произошли все существа и который пронизывает весь мир» 14. Бог Кришна объявил: «Как люди обращаются ко Мне, так Я их и вознаграждаю. Каждый во всех отношениях следует по Моему пути»15, а также: «Поэтому без привязанности всегда совершай работу, которую следует делать, ибо, действуя без привязанности, человек достигнет Всевышнего»16. Понятие дхармы, или личной природы, которой человек должен быть верен17, происходит от корня dr («поддерживать», «обеспечивать»), и выражает элемент порядка, формы или космоса, который воплощает и исполняет Традиция, против хаоса и становления. При помощи дхармы поддерживается традиционный мир, как всё живущее и всякое существо; дамбы сдерживают море чистой случайности, и воплощённый мир (temporality) стоит твёрдо; живые существа принимают участие в стабильности. Поэтому ясно, почему покидание касты или смешение каст или даже прав, обязанностей, морали и культов каждой касты считалось кощунством, уничтожавшим действенность всех ритуалов и ведущем виновных в «ад»18, то есть в область демонических влияний, принадлежащих низшей природе. Люди, виновные в пересечении «кастовой линии», считались единственными «нечистыми» существами во всей иерархии; они были париями, или «неприкасаемыми», потому что они пред-ставляли собой центры психической инфекции в смысле внутреннего разложения. В Индии только люди «без касты» считались отверженными, и их избегали даже члены низшей касты, даже если те когда-то принадлежали к высшей касте. Наоборот, никого не унижала принадлежность к своей касте, и даже шудра был насколько горд и предан своей касте, как и брахман высшего статуса. Говоря в общем, идея загрязнения не касалось только индивида высшей касты, смешивавшегося с членом низшей касты; даже последние считали себя загрязнёнными подобным смешением19. При смешении золота и свинца они оба изменяются; они оба теряют свою природу. Следовательно, каждому было необходимо быть собой. Смешение разрушало традиционный порядок и открывало дверь инфернальным силам, убирая то, что Гёте называл «творческим ограничением». Целью было преобразование «формы», что было результатом бхакти и niskama-karma, а именно, при помощи действия как ритуала и как жертвоприношения; изменение, уничтожение «формы», неважно как, считалось низким видом эскапизма. Отверженный был просто побеждён таким эскапизмом — на арийском Востоке его называли «падшим», patitas.