Касты. Истоки неравенства в XXI веке

У сомневающихся все же осталось критическое отношение к американским законам. Они обсуждали, как именно будет работать запрет на брак, разбирали предложенные определения евреев и арийцев, пытались разобраться в американской системе генеалогических дробей. Умеренных беспокоила мысль, что люди, которые были наполовину евреями и наполовину ариями, будут отрезаны от своей арийской стороны и лишены кастовых привилегий, которые им в противном случае могли быть предоставлены. Скептики задавались вопросом – определять таких людей как полуарийцев? Или полуевреев? Но один из сторонников жесткой линии, Ахим Герке, сослался на ранее изученный прецедент. Согласно оставленным записям, он предложил, что для определения человека как еврея достаточно быть евреем на одну шестнадцатую, «потому что он не хотел быть менее строгим в этом вопросе, чем американцы»[102].

В тот день мужчины спорили десять часов и так и не пришли к единому соглашению. «Мы не услышали друг друга»[103], – сказал в конце Фрейслер, разочарованный отсутствием прогресса. Умеренным пока удавалось сдерживать радикалов, которые настаивали на американском прототипе. Но через пятнадцать месяцев радикалы возьмут верх.

В сентябре 1935 года Гитлер вызвал рейхстаг на ежегодный нацистский митинг в Нюрнберге, чтобы объявить о новом законодательстве, которое зародилось после нацистского переворота. К тому времени Гитлер либо заключил в тюрьму, либо убил многих своих политических противников, включая убийства двенадцати членов рейхстага и его давнего друга Эрнста Рёма, главы подразделения штурмовиков. Все это сделало рейхстаг марионеткой, куклой, которую запугали и заставили подчиниться правительству. В тот момент нацисты уже строили концлагеря по всей стране. Один должен был вскоре открыться в Заксенхаузене, к северу от столицы рейха, и стал одним из «показательных образцов».

План состоял в том, чтобы в последний день митинга объявить о законе, который станет известен как Закон о крови. Накануне вечером Гитлер приказал небольшой группе министров подготовить версию законопроекта, которую он должен доставить в рейхстаг для утверждения. Нацистские исследователи натолкнулись на положение, упомянутое в некоторых законах США о смешанных браках, которое могло помочь им определить, должен ли человек смешанных кровей считаться евреем или арийцем. Оказалось, что в Техасе и Северной Каролине в запретах на вступление в брак была «оговорка об ассоциации», которая помогала этим штатам решать, был ли человек черным или белым, привилегированным или неблагосклонным. Такой человек был бы причислен к неблагополучной группе, если бы он состоял в браке или был известен своей связью с людьми из неблагополучной группы, тем самым бросая тень на кастовую чистоту.

Гитлер озвучил этот закон, который далее обрастал подробностями: Закон о защите немецкой крови и немецкой чести определил еврея как человека, имеющего три поколения еврейских бабушек и дедушек. Он также «засчитывал» евреями всех, кто произошел от двух поколений еврейских бабушек и дедушек и исповедовал иудаизм, был принят в еврейскую общину или состоял в браке с лицами еврейского происхождения, в соответствии с американским положением об ассоциации.

Во-вторых, закон запрещал браки и внебрачные половые отношения между евреями и немцами, а немецким женщинам до сорока пяти лет запрещалось работать в еврейской семье.

Так началась кампания по ужесточению ограничений. Отныне евреев лишали гражданства, запрещали вывешивать немецкий флаг, отказывали в паспортах. «С лозунгом «Германия стала полноценным расистским государством», – писал историк Джордж М. Фредриксон, – правительство брало на вооружение американские законы»[104].

Но, учитывая зацикленность нацистов на расе, они все-таки ограниченно использовали американский прототип. «Ученые, которые видят параллели между американскими и нацистскими схемами расовой классификации, в некоторой степени заблуждаются, – сказал Уитмен, – но только лишь потому, что они недооценивают относительную строгость американского законодательства»[105].

Какой бы катастрофой ни обернулось претворение в жизнь озвученных в Нюрнберге проектов, нацистское законодательство в этом вопросе не дошло до рубежей американского. Те предложения, что не получили поддержки ни на закрытом заседании, ни, позже, – на митинге в Нюрнберге, тем не менее уже существовали как аспекты американской законодательной системы. «Хотя нацисты хвалили «американскую приверженность законодательству о расовой чистоте», они не могли мириться с «неумолимой жестокостью», при которой «американский мужчина или женщина, у которых в жилах течет даже капля негритянской крови», считаются черными, – писал Уитмен. – Правило одной капли было слишком жестким даже с точки зрения нацистов»[106].

Глава 9 Когда молчание – зло