Катаев. Погоня за вечной весной

«Моих книг почти никогда нельзя найти ни на складах, ни на прилавках книжных магазинов. Впрочем, всем хорошо известно, что “Валентин Катаев писатель тиражный”. Таким образом, мало того, что я понес моральный и материальный ущерб, но еще было создано впечатление, что, так как мое якобы “собрание сочинений” уже осуществлено, то с этим покончено. На самом же деле это не так: настоящего собрания сочинений не было, а было только “избранное”, изданное семь лет назад ничтожно малым тиражом. Таковы факты. Поэтому я обращаюсь с просьбой восстановить справедливость… Как один из старейших советских писателей я имею на это все права. Осуществление такого собрания сочинений даст мне возможность — пока я жив — тщательно его проредактировать, а также снимет с меня заботу о куске хлеба — необходимость заниматься ради куска хлеба мелкими литературными поделками, без чего мне невозможно будет свести концы с концами, создаст для меня прочную материальную базу и даст возможность в последний период моей творческой жизни спокойно осуществить мои обширные литературные замыслы, к которым я уже приступил. Считаю возможным обратить Ваше внимание также и на то, что собрания сочинений многих писателей моего поколения, например Федина, Леонова, Эренбурга и других, изданы уже два и даже три раза и каждый раз большими тиражами. Почему же относятся так несправедливо ко мне? Надеюсь на Ваше быстрое и справедливое решение».

Несмотря на несколько раз повторенное слово «справедливость», она — в катаевском понимании — и здесь не восторжествовала: полновесного собрания сочинений он тогда не добился.

«НЕОСМОТРИТЕЛЕН БЫЛ В СВОИХ ЗАЯВЛЕНИЯХ»

Конечно, Катаев продолжал отзываться на самые заметные события.

12 апреля 1961 года советский человек первым отправился в космос. «Юрий Гагарин облетел земной шар за полтора часа, а его имя — еще быстрее — в несколько секунд», — писал Катаев в «Московском комсомольце». Он уверял, что появится тот, кто «вырвется за пределы Солнечной системы», и с академиком Петром Капицей и летчиком-испытателем Валентином Ковалевым подписал письмо о создании Музея космоса. Со временем такой музей возник.

В октябре 1962 года началось напряженное противостояние между двумя сверхдержавами, известное как Карибский кризис, мир замер на пороге ядерной войны. Откладывалась поездка в Америку приглашенных Госдепартаментом советских писателей. Катаев с Виктором Розовым встретились с американским послом в его резиденции. По воспоминаниям Розова, «беседу Катаев вел спокойно, с достоинством человека, представляющего великую страну», и в тот час, когда, казалось, боевые корабли неслись навстречу друг другу, дважды хладнокровно повторил:

— Господин посол, вы, конечно, так же, как и я, понимаете, что мы сидим в одной лодке.

Ядерную войну, как известно, отменили. В начале 1963 года Катаев, Розов и переводчица, знаток американской литературы Фрида Лурье, наконец-то вылетели в США. В их распоряжении был целый месяц.

Путешествовали на поезде через всю страну. Изумлялись чудесам техники. Званые обеды, ужины, театры… Глядя на многоуровневые дорожные развязки, Катаев непроизвольно зааплодировал.

Сначала была встреча с молодежью в Хьюстонском университете. «Если бы вы видели и слышали, как блестящ был Валентин Петрович, — вспоминал Розов, — каскад острот, метких вопросов и метких ответов, искренняя веселость… Набито было битком, стояли в дверях. Успех был яркий. Толпа студентов провожала до ворот».

По мнению Розова, этот успех обеспокоил «хозяев», и именно поэтому в Беркли и Стэнфорде были только преподаватели, студентов не пригласили. Зато в Бостоне опять допустили студентов — полный зал и неподдельный восторг. «Слушая блистательные ответы на вопросы, брошенные реплики, скажу прямо: я восхищался Катаевым. Много я знал талантливых людей, но человека более острого ума, пожалуй, не встречал».

А в Вашингтоне их отвели в непонятное учебное заведение, где поджидала стайка странно взрослых студентов. На выходе Катаев — из шпиономании ли, романтически играя или и вовсе проницательно — предположил: «Это разведчики, им показывали нас и говорили: “Смотрите, вот они, советские люди”. Это для них был урок».

Он попросил о встрече с членами компартии США (очевидно, дали поручение в Москве). Госдеп пытался помешать, и все же встреча случилась — квартирник, человек двадцать, угощали русскими пирожками. «И как удалось Катаеву сломить сопротивление Госдепартамента, не знаю. Скажу только: он был человеком мощным».

В Нью-Йорке Валентин Петрович закатал скандал. Перед встречей в Колумбийском университете жестко спросил:

— Будут студенты?

— К сожалению, у них скоро экзамены, но…

— Выступать не будем.

— Да, но это же, господа, неудобно, тут профессора, сотрудники.

— Выступать не будем.

— Но уже объявлено, придут известные люди.

— Выступать не будем.

— Госдепартамент просил вас…

— Выступать не будем. — И обратился к Розову: — На кой леший нам вся эта антисоветская публика? Вы не возражаете, Виктор Сергеевич, не будем?