Катакомба

Сабля в руках Анны творила чудеса. Она рассекла одному из Глубоких морду и с диким воинственным визгом налетела на других уродов. Меч Брабатуса казался мне неимоверно тяжёлым. Я ударила по Глубокому, используя меч больше в качестве оглобли или лома, нежели колюще-режущего оружия. Постепенно Глубокие отступили, отползли, но они урчали недовольно и злобно поглядывали на нас. Что-то затеяли. Я ничего не ведала об их разуме, интеллекте, они нечленораздельно перерыкивались друг с другом – но будто бы совещались. У меня создалось впечатление, что они смекают, как получше на нас напасть и уже наверняка. То есть до меня дошло, что времени у нас с Анной на изобретение своей тактики контратаки мало.

Но я не могла не сказать:

– Анна, я рада тебя видеть.

– Взаимно, детка! – подмигнула мне Повелительница Морей. – Только некогда нам тут лясы точить, они сейчас набросятся на нас заново. Неплохо бы подогнать сюда пару флотилий.

Я увидела рюкзак с книгой, когда Глубокие отползли обратно в воду, и быстро подползла к нему. На этот раз я помнила о Скитальце.

– Ты вернулась, потому что проклятье Бафомета снято. Потому что Дагон слабеет. А он слабеет, потому что… – размышляла я вслух.

– Потому что твоя кровушка пролилась на Чёрный Ромб, – закивала пиратка-привидение.

– Нет. Шакс… – прошептала я. Я догадалась, что моя победа над Брабатусом и возвращение Анны могло быть косвено связано с тем, что Шакс воплотил свой замысел. Ударил по Дагону на астральном уровне, лишая его части силы. Будучи уже раненным проклятым мечом.

– Шакс? Что с ним? – ахнула Анна и оглянулась.

Шакс был у дальней стены. Почти прозрачный. Неподвижный. Бледно-красное облачко. Глаз уже не было видно.

– Шакса пронзили этим мечом, – объяснила я.

– Шакс, держись! Пожалуйста, не двигайся! И держись! Мы что-нибудь придумаем! – в нескрываемом отчаянии крикнула эта головорезка, насильница и висельница тому, кто был зловещим духом, маньяком, получающим удовольствие от чужих страданий.

И я поняла – Анна по-настоящему любила Шакса, по-настоящему признавала другом. Как и я – я тоже любила их всех.

Анна метнулась к палачу, но путь ей перегородил внезапно вылезший из воды Глубокий. Он по размеру был в два раза больше своих сородичей. И угрожающе двинулся на пиратку.

– Так, всё с тобой понятно. Ты, наверное, думаешь, что я не сдюжу, да? Вот тебе, получай! Как в старые добрые времена! Как и все триста с лишним лет! – Анна мигом поменялась – из отчаявшейся, искренне переживающей за друга девушки она превратилась в свирепую опасную и дерзкую воительницу.

Я достала Лезвие Слуги и весьма вовремя: ко мне подползали трое Глубоких! На этот раз они были настроены более агрессивно, действовали очень проворно. Я угадала – они изобрели неведомую нам пока тактику и намеревались нас истребить. Мне пришлось отвлечься от Лезвия Слуги, схватить меч и вступить с Глубокими в бой. Кто-то из них вдруг схватил меня за ногу и резко дёрнул. Я стала падать… схватилась за стену. Глубокий напирал.

Вдруг что-то сверху обрушилось на монстра с диким рёвом. Меня обдало ветром, будто пролетела громадная птица. В следующий миг меня дёрнули, когда я уже почти сваливалась в воду, и я оказалась снова стоящей на твёрдом камне.

– Осторожнее, Смельчак. Раз мы только что пришли – битва только начинается.

– Мелькор, Астр! Вы живы! – радости моей не было предела, когда я увидела горгулий.

– Куда мы денемся, когда тут такая заваруха? – проворчал добродушно Мелькор и напал на очередного Глубокого.

Астр занимался крупным противником на пару с Анной. Он был ранен, но это ему не мешало с остервенением нападать на раба Дагона.

Я радовалась недолго. Нам было тесно драться на узком пяточке-островке. А ещё, казалось, появление моих друзей прямо пропорционально увеличивало появление Глубоких. В какой-то момент я залезла на Чёрный Ромб, встала ногами, отмахивалась мечом от подползающих тварей, рискуя свалиться в чёрный провал, где меня ждал Дагон. Горгульи носились над водой, из которой Глубокие вырастали как грибы, и тоже нападали, довольно успешно, прицельно разили когтями их морды, головы, глаза. Но что такое двое горгулий, Астр и Мелькор, против двадцати, нет, уже тридацти Глубоких?

Анне пришлось снова стать бесплотной, она делала обманные маневры, заставляя Глубоких хватать себя, а потом ловко проходила сквозь их лапы, делала так, чтобы враги сшибались друг с другом, затем резво подхватывала саблю и рубила дезориентированных противников. Снова Повелительницей Морей овладел азарт боя, лихость, боевая весёлость, радостное остервенение. Анна была в своей стихии. Она двигалась ловко, проворно, прыгала и кувыркалась на небольшом пяточке. Наверное, она представляла себя на ограниченном пространстве палубы корабля, запруженного телами своих и врагов во время абордажа.