Катакомба

– Мы тоже потрогали этот ножик. Так уж получилось, – вздохнул Астр. – Шакс потрогал. И Брабатус, конечно же. И очень много кто до нас. Но мы тебе не рассказали самого главного. Ножик и проклятье-заклятье Бафомета – это ещё полбеды. Другая полбеды – Дагон.

– Первого Неверри звали Риамон, он вызвал Бафомета и он же вызвал Дагона. Он заключил с Дагоном адскую сделку: душу его потомка-наследника в сороковом колене. Дагон предпочёл, чтобы это была девушка. Ну то есть он готов был подождать. Условно, если бы в сороковом колене родился мальчик, а у него в сорок первом колене – дочь, то Дагон забрал бы дочь, – продолжил Мелькор. – Надеюсь, теперь тебе не надо объяснять, при чём тут Милена?

Я замерла. Неужели всё так и выходит – Милена боится сюда приезжать, потому что чувствует опасность, исходящую от усадьбы? Потому что за ней охотится злой демон?

Астр подхватил:

– Риамон думал, что Дагон будет прислуживать ему. Но просчитался. Он сам попал в рабство Дагону. С помощью Риамона Дагон призвал сюда своих слуг, а также насоздавал новых – из тех, что попали под действие проклятья Бафомета. Тем, кто не захотел быть слугами Дагона и работать на него, ничего не оставалось делать, кроме как драться со слугами Дагона. Война идёт уже тысячу лет, а сам Дагон ушёл глубоко-глубоко под землю. Он любит воду. Под землёй темно, сыро, мокро.

Мелькор дополнил:

– Династия Неверри оказалась почти прервана после смерти Риамона. У него был сын, который не жил здесь – этого сына Риамон родил ещё до того, как перебраться сюда. От него пошёл род Неверри, но долгое время потомки Риамона не знали про это место. Между тем, здесь был рыцарский замок, который перестраивался, рушился и сгорал, увеселительный дом, вертеп разбойников, и наконец, усадьба Лесное Сердце. Один из предков Икабода Неверри около двухсот лет назад восстановил права на этот дом, отстроил усадьбу буквально на руинах.

– На руинах дома Жака, который Мелькор неуважительно обозвал вертепом разбойников! – добавила Анна, заиграв на этот раз что-то воинственное и протестное. При этом она бросила на Мелькора такой взгляд, что от него должна была остаться кучка каменного крошева. Но Мелькор и бровью не повёл.

– Мы с Мелькором тем временем благополучно жили в горах Ахима, засыпая каждое утро и просыпаясь с заходом солнца, пока однажды не проснулись здесь. На тех самых местах, где ты нас видела. Джакомо Неверри притащил нас сюда! Он умудрился сделать это тогда, когда мы заснули – в течение всего нескольких часов, одного светового дня. Он не знал, что мы горгульи, думал – мы просто красивые статуи! – Астр, казалось, был возмущён.

– В первую же ночь нам не повезло – нас угораздило потрогать нож. Но зато мы были не одни. Анна, Брабатус, Шакс и ещё дюжина отличных ребят – весёлая компания. Нас посвятили в особенности войны с Дагоном, мы воевали ещё несколько ночей, пока у нас не остались только Анна, Брабатус и Шакс, – вздохнул Мелькор.

– Лет примерно двадцать назад, Шакс сообщил, что у Джакомо родилась правнучка Милена. Джакомо тогда не было в живых.

– Погоди, Астр, мы упустили самое главное. Мы делали всё, чтобы истребить рабов Дагона. Мы искали подходящего смельчака, кто бы до него добрался и смог бы сразиться с ним. Кто не принадлежит Неверри. Мы почти нашли. У сына Джакомо была подружка по имени Карин.

– Карин Бартул… – выдохнула я. – Значит, она приезжала в усадьбу, жила здесь, возможно в гостях. Вы общались с ней.

– Мы общались с ней почти точно так же, как мы общаемся сейчас с тобой. Ей было столько лет, сколько и тебе. Она нас точно так же слушала с открытыми глазами и открытым ртом. Но в самый последний момент она не выдержала и испугалась. Да, она была здесь гостьей, как и ты. Её остановил страх, она сдалась, отступила. Приняла выбор, который у неё был – развернуться, уйти, никогда не вспоминать об этом.

– А у тебя, увы, такого выбора нет, – "вбил гвоздь" Мелькор.

– Как это – нет!? – ахнула я и посмотрела на Мелькора не менее красноречиво, чем до этого Анна.

Мелькор и Астр снова переглянулись. Астр решился:

– Ты же тоже потрогала нож Бафомета.

– Что?! Я не трогала никакой нож!

– Нет, ты его трогала. Я же вижу, – Анна медленно встала из-за пианино, прошла чинно до меня и вгляделась, сощурясь: – У тебя чёрная метка. Как у меня. Как у них, – она кивнула на двух горгулов.

Я посмотрела на свою правую руку:

– Ничего не понимаю. Я не могла никак трогать нож.

– Могла. Случайно. Не зная об этом, – отрывисто объяснил Мелькор. – Бафомет на это рассчитывает. Он подбрасывает нож каждый раз в разные места, но так, чтобы он попадался под руку кому-то.

Я мысленно прокрутила свой самый первый визит в усадьбу. Как я вошла в двери, прошла по коридору, стала изучать комнаты, исследовать помещения…

Мастерская художника. Где краски, кисточки, чернильница.

Карамба!!!

– Нож… да, я трогала какой-то нож. Но я не знала, что его нельзя трогать! – проговорила я потрясённо, уже еле держась на ногах. – Он лежал среди вещей художника, и я подумала, что он для резки бумаги…