Катакомбы

– Так точно! – ответил за всех Колесничук Георгий.

– Вперед! – скомандовал Леонид Цимбал.

Тусклые огоньки один за другим медленно двинулись назад по темному штреку.

– Дядя Леня, свет!

– Опять ты видишь какой-то свет?

– Не какой-то, а настоящий свет.

– Где?

– Впереди.

– Это твоя фантазия.

– Честное пионерское!

– Не вижу никакого света. Ты устал. Сядь отдохни. Тебе показалось.

– Не показалось, а свет! – упрямо повторил Петя. – Настоящий дневной свет. Неужели вы не видите?

Леонид Цимбал нехотя поднял фонарь и стал всматриваться в темноту:

– Не замечаю.

– Вам мешает фонарь. Потушите, тогда увидите.

Несколько суток они блуждали по катакомбам без пищи и воды, вконец обессилев, еле передвигая ноги. Огонь горел только в одном фонаре. Его фитиль был прикручен до предела. Крохотный язычок пламени почти совсем не давал света: в фонаре оставалось всего несколько капель керосина.

Раза три уже Петя поднимал ложную тревогу: ему казалось, что он видит впереди дневной свет. Он почти помешался на дневном свете. То и дело он бормотал, что видит впереди дневной свет и слышит шум бегущей воды. Он обманывал и самого себя, и других, возбуждая напрасные надежды. Но на этот раз его голос прозвучал как-то совсем по-новому, очень убедительно.

– Вы увидите, вы увидите! – возбужденно говорил Петя. – Вы непременно увидите, только потушите фонарь… Тетя Рая, дядя Жора, честное пионерское, честное под салютом, что хотите… – быстро говорил он, впадая в свой прежний, детский тон и нетерпеливо дергая головой. – Смотрите туда! Там свет. Там щель. Я слышу, как там шумит вода. Только надо потушить фонарь.

Они думали, что он, вероятно, опять обманулся. Но им так хотелось обмануться самим!

– На самом деле, Цимбал, потуши фонарь, – сказал Колесничук. – Может быть, мальчик действительно что-нибудь видит.

Леонид Цимбал потушил "летучую мышь", и их со всех сторон охватила непроницаемая тьма. И вдруг среди этой черноты они увидели какой-то слабый проблеск – бледное отражение дневного света, покрывавшее выступы стен неуловимым зеленовато-пепельным налетом.

– Дневной свет, дневной свет! – закричал Петя. – Теперь вы видите дневной свет!

– Спокойно! – сказал Леонид Цимбал, с трудом владея своим сразу как-то осевшим голосом. – Не сходите с места. Ложись! Приготовьте гранаты.

Они легли. До этой минуты они жили только одним страстным желанием вырваться из подземелья, увидеть дневной свет и напиться. Теперь же, когда это было близко к осуществлению, они вспомнили, что окружены врагами, которые их сторожат повсюду и при первом же их появлении наверху немедленно уничтожат.

Впереди брезжил пепельный дневной свет. Недалеко был выход. Но где находится выход? Куда они попадут?.. Они потеряли всякое, даже самое приблизительное представление о том, в какую сторону они шли, как далеко зашли и в каком месте теперь очутились. Они могли оказаться и непосредственно под самым городом, и в районе Большого Фонтана, и где-нибудь далеко в степи, по направлению к станции Дачная. И всюду их могли караулить враги.

Сделав рукой знак, чтобы было тихо, Леонид Цимбал медленно, осторожно двинулся вперед, к источнику дневного света. Но по мере того как он приближался, дневной свет усиливался. Наконец он стал белым, как тальк, запорошивший неровные земляные стены и пол, круто поднимающийся вверх. Цимбал остановился перед выступом поворота и прислушался. Он ясно услышал сильный, свежий шум воды, смешанный с каким-то другим, как будто механическим шумом, природу которого трудно было разгадать.

Подняв на уровень плеча пистолет, Леня Цимбал выглянул из-за поворота. Он увидел узкую вертикальную щель, изломанную, как молния, и, как молния, ослепившую его до боли резким дневным светом. Задержав дыхание, он переждал, пока его глаза привыкли к свету, и приблизился к щели. Она была достаточно широка, чтобы пролезть в нее боком. Он высунулся наружу и неожиданно увидел громадный зеленый танк с красной звездой и длинной пушкой с решетчатым утолщением пламегасителя, которая казалась наведенной прямо на него. Танк стоял так близко, что Леня даже отшатнулся.