Каталог катастрофы

– Мне кажется, это давно назревало, – тихо говорит Мо. – Он что-то говорил про твое поведение… – Она замолкает. – «Жить невозможно, так что оставим его на милость доместикации», конец цитаты. – На секунду ее глаза вспыхивают злостью. – Не знаешь подходящего лагеря по повышению эмпатии? Такого, с вышками и автоматчиками? Мне кажется, ему пора в принудительный отпуск.

– И ему, и моему непосредственному начальству. По крайней мере, моему бывшему начальству. – Чай уже наверняка заварился; я вылавливаю пакетики и доливаю молока. – На. А чем ты еще занималась?

– Занималась? – возмущается она. – Меня засунули в пластиковый мешок и передавали из рук в руки солдаты, а потом щупали и разглядывали врачи, а потом допрашивали офицеры службы безопасности, а потом отправили домой, как нашалившую девчонку. Так что «заниматься» мне было как-то недосуг. Я даже… – Она раздраженно мотает головой. – Ладно, забудь.

– Не могу. – И в глаза Мо смотреть тоже не могу, так что просто пялюсь на остывающий чай, а вижу только неторопливую возню светящихся червяков. – Я думаю, это было важно, Мо. Для других людей, для тех, кто теперь лучше спит по ночам.

– Но. Почему. Именно. Я? – скрежещет зубами она; банальностями тут не отделаешься.

– Потому что ты оказалась не в то время не в том месте, – устало говорю я. – Потому что кто-то в твоем городе пытался устроить мелкий теракт и призвал древнее зло, с которым не смог справиться. Потому что ты оказалась рядом и размышляла о немыслимом регулярно и профессионально. Разум – опасная штука, иногда – только иногда – из лесу приходят твари, которым нравится вкус наших мыслей. Эта конкретная тварь полагалась на нашу глупость, рассчитывала, что мы не поймем, что она из себя представляет, поэтому использовала тебя как приманку, чтобы заманить нас к себе. Мы думали, что это мы используем тебя как приманку, но она с самого начала водила нас за нос. В итоге по меньшей мере пять человек погибли из-за этой ошибки, и еще один сейчас в больнице, и не известно еще, выживет ли.

– Спасибо. – Ее голос тверд, как гранит. – И чья это была ошибка?

– Коллегиальное решение, – отвечаю я и отставляю кружку, чтобы посмотреть на Мо. – Если бы мы не пошли за тобой, эти люди были бы живы. Так что, наверное, с чисто утилитарной точки зрения вся Прачечная сверху донизу облажалась. Нельзя мне было ехать спасать тебя в Санта-Крузе – и точка.

– Ты правда так думаешь? – интересуется она.

– Иногда мы совершаем ошибки, исходя из самых правильных предпосылок, – качаю головой я. – Если бы Энглтон провел эту операцию по всем правилам, по нашим чудесным инструкциям для оккультных операций, по всем стандартам ISO-9000, ты бы погибла, а ледяной великан все равно бы пробрался сюда. И мы все погибли бы, причем довольно скоро.

– Энглтон нарушил правила? Вот уж не думала, что он на такое способен. Он же усохший бюрократ.

– Винтажный тип. И не всегда то, чем кажется.

Мо встает.

– А ты-то зачем туда пошел?

Я пожимаю плечами:

– А ты думала, я тебя брошу?

Она смотрит на меня долго, будто целую вечность.

– Я знала тебя недостаточно хорошо, чтобы угадать заранее. Удивительно, как много можно узнать о людях в кризисной ситуации. – Она протягивает мне руку. – Брейн вряд ли придет раньше семи, а мне нужно вернуться на старую квартиру через полчаса. Поможешь мне снять эту штуку со стола?

– Думаю, да. А что ты собираешься делать, если не секрет?

– Делать? – Мо замирает, положив руку на двигатель от «Кеттенкрада». – Перевезу остаток вещей в комнату Брейна, когда он съедет. Ты же не думал, что так легко от меня избавишься? – Она внезапно ухмыляется. – Хочешь помочь мне собрать чемодан?

Бетонные джунгли

Самый ужасный звук, который можно услышать в четыре утра во вторник, – это мученический хрип смертельно раненного телефона. Намного хуже, если ты при этом спишь сном, вызванным кувшином «Маргариты» со льдом в подвальчике бара «Собачья свадьба» с добавлением начос и парой-тройкой рюмок текилы на десерт. Я просыпаюсь и резко сажусь – в чем мать родила – на деревянном полу, хватаюсь одной рукой за трубку, другой за голову (хоть бы не лопнула, хоть бы не треснула) – и тихонько мычу.

– Кто это? – хриплю я в трубку.

– Боб, оторви задницу и срочно лети в контору. Эта линия не защищена.

Я узнаю этот голос: он мне в кошмарах снится. Потому что я работаю на его обладателя.

– Ух, я спал, шеф. А может… – Я сглатываю и смотрю на будильник. – Может это подождать до утра?

– Нет. Код синий, экстренная ситуация.

– Гос-споди, – мямлю я, пока ансамбль чертенят в моем черепе исполняет на бис симфонию на барабанах. – Понял, шеф. Выезжаю через десять минут. Можно я вызову такси за счет конторы?

– Нет, время не ждет. Я пришлю за тобой машину.

Он вешает трубку, и вот тут-то мне и становится страшно, потому что даже Энглтон, чье логово находится глубоко в недрах секции арканного анализа, – и который занимается вещами куда более жуткими, чем предполагает такое невзрачное название, – так вот, даже Энглтон подумает дважды, прежде чем послать машину за сотрудником среди ночи.