Каталонская компания

— Почему мы раньше не встретились?!

— Чтобы жизнь скучной не казалась, — говорю я.

На сытый желудок начинаю чувствовать себя самым умным. Но умнею на голодный.

— Надо же, шесть лет назад ты командовал маленьким отрядом, а теперь тебе принадлежит город! — стараясь польстить мне, произносит венецианец.

— Город, к счастью, принадлежит не мне, — возражаю я, — но не в этом дело. Пока я здесь, у нас с тобой есть возможность посотрудничать взаимовыгодно. Я буду давать тебе на реализацию товар. Ты продаешь его быстро и приплываешь за новым. Мне привозишь не деньги, а чек о вкладе моей доли под проценты на счет в надежном венецианском банке. О чем и заключим с тобой договор.

— В банке тебе дадут самое большее два-три процента годовых. Можно вложить деньги более выгодно, — советует он.

— Можно, — соглашаюсь я. — Только для этого надо постоянно контролировать их, а у меня сейчас нет такой возможности. Как ты догадываешься, другие операции мне сейчас приносят намного больше. В первую очередь мне надо разложить деньги в разные корзины. Война — очень рисованный бизнес. В случае моей гибели моя семья может в один момент остаться ни с чем.

— Да, у каждой профессии свои издержки, — соглашается Лоренцо Ардисонио, который, видимо, тоже на сытый желудок начинает считать себя умнее. — Если цены будут приемлемыми, я готов сотрудничать.

— С каждой операции ты будешь иметь при быстрой продаже процентов пятнадцать-двадцать, — сообщаю я.

— Смотря какой груз. Некоторый быстро не продашь, — говорит он.

— Я знаю, какой продается хорошо и быстро. Именно такой ты и будешь получать, — обещаю я. — Сейчас у меня большая партия воска, примерно на три галеры, немного шелка-сырца, медь в слитках и железо в полосах.

Я взял эти товары из добычи, привозимой в город, как свою долю, или купил за бесценок у каталонцев и турок. Воск выгребли из афонских монастырей. Теперь отправится в католические храмы. Там он тоже в большой цене. Товары были сложены на складе у ворот, ведущих к «порту» — отрезку берега, к которому подходили торговые суда. Охраняли их солдаты из моего отряда.

По тому, как жадно загорелись глаза патрона, я догадался, что предложил больше, чем он ожидал.

— У меня в галере уже есть немного груза, — вспомнил Лоренцо Ардисонио.

— Оставишь на хранение на моем складе, — предложил я. — Не бойся, старое тряпье даже моих солдат не заинтересует,

— Не совсем старое… — начал было распускать хвост патрон, но сразу осекся, убедив меня, что я с ним не ошибся.

— До вечера разгрузишься, а утром начнешь погрузку, — сказал я. — Могу прислать в помощь людей, но им придется заплатить.

— Сколько? — спросил он.

— Как договоришься, — ответил я.

Я составил контракт, в котором оговорил все нюансы, в том числе указал своих наследников. Денег у меня становилось все больше. Надо было как-то подстраховаться. У меня все чаще появлялось предчувствие, что вскоре придется улепетывать налегке. В Каталонской компании опять началось брожение. Пока тихое, незаметное, но я его чувствовал. Беренгер Рокафорт поверил в свою исключительность и начал позволять себе много лишнего. Касалось это в первую очередь женщин. Ладно бы пленных. Такое бы простили. Но командир полез на жен и наложниц своих подчиненных. Кто-то попытался отстоять свою честь и погиб от рук Беренгера Рокафорта и его младшего брата. Их дядя в расправе не участвовал, потому что зимой умер от простуды. Точнее, простудился, а каталонский лекарь, пустив слишком много крови, доделал остальное. Есть три сферы, в которые командиру не советуется лезть, — деньги, семья, религия. Тебе отдали тела — ими и командуй. Беренгер Рокафорт забыл, наверное, как сам был солдатом и что для него было свято тогда.

37

Лоренцо Ардисонио успевал сделать рейс за три недели, так что за три месяца, что я пробыл в Потидее, мы оба неплохо заработали. Венецианец даже начал поговаривать, что пора завести новую галеру, больше и шире, которая берет примерно сто пятьдесят тонн груза. Я посоветовал ему подождать с покупкой. Добычи становилось все меньше и меньше. Крестьяне и помещики бросали земли и убегали в Фессалонику, Христополь или Серры. На восток нам теперь пути не было. По приказу императора Андроника за зиму и начало весны была сооружена стена от моря до горы. Ее, конечно, можно было разрушить, но по ту сторону стены накапливались ромейские войска под командованием нашего бывшего сослуживца Беренгера де Ареноса. Воевать с ним без особой надобности каталонцы не хотели.

Вернувшись из очередного рейда почти без добычи, Беренгер Рокафорт пригласил меня на беседу. Из свиты при разговоре присутствовал только его младший брат Гилберт, участие в разговоре которого свелось лишь к нескольким восклицаниям, эмоциональным и искренним. Как и большинство глуповатых людей, он был честен и смел. Пожалуй, на этом его достоинства и заканчивались. Всё остальное время он пил красное вино часто и мелкими глотками, по-птичьи. Зато старший брат долго и нудно жаловался на малую добычу и неблагодарных подчиненных, которые опять начали роптать.