Катарина

– Благодарю тебя, – выдохнула фрау, по-матерински погладив мужчину по спине. – Не знаю, что бы я делала, не будь тебя рядом.

– Вам нельзя думать о плохом, – отозвался Мюллер со слабой улыбкой на устах. — И чтобы хоть как-то приподнять вам настроение, хочу оповестить, что со дня на день ожидается корреспонденция с фронта.

– Бог мой, какая радость! Я буду с нетерпением ждать писем от Фридриха и 'Aльберта с хорошими вестями! – женщина одарила офицера сдержанной улыбкой, а затем приобняла меня и сына. – Пойдемте я провожу вас до машины.

Я едва успела поправить миниатюрную шляпку и надеть длинное серое пальто, как Артур тут же потянул меня за руку к выходу из дома. Мюллер помог залезть мальчику в закрытый автомобиль на заднее сиденье, и тут же протянул мне руку с раскрытой ладонью. Я гордо вздернула подбородок, схватилась за дверцу машины, и без чьей-либо помощи села рядом с Артуром.

– Китти, впредь не будь так безрассудна, особенно в городе! – тут упрекнула фрау. – У нас не принято отказывать в помощи, особенно в мужской! И надень перчатки, на дворе декабрь, женщины ходят в них еще с октября… И пальто не вздумай снимать, а то тело больно худощавое у тебя, много лишних глаз привлечешь!

Я послушно кивнула, достав из сумочки черные кожаные перчатки и, надев их, уловила короткую усмешку со стороны Алекса Мюллера. Нахмурившись, я отвела взгляд в сторону, и офицер сел за руль машины, на этот раз разъезжая без личного шофера.

– Будьте осторожны! – обеспокоенно крикнула фрау Шульц, когда в воздухе загремел рев мотора. – Мюнхен довольно большой город, не привлекайте к себе внимание! И Артур, не смей отходить от Китти и Алекса ни на шаг!

– Не беспокойтесь, фрау Шульц, я за всем прослежу, – убедительно изрек офицер.

Дорога до города заняла не больше получаса. Все это время я была как на иголках, а Артур не сводил восхищенного взгляда с местных окрестностей. Он продолжал удерживать мою руку, время от времени сжимая ее своей влажной ладонью. Мальчик то и дело восторженно тыкал пальцем в сторону красивых домов, конюшен, резвящихся в поле детей или мычащих коров. Я же натянуто улыбалась и дежурно кивала, с ужасом ожидая совместной прогулки с офицером полиции. Неизвестность поглощала с каждой секундой, проведенной в машине, и не оставляла никаких шансов на непоколебимое спокойствие.

Мюллер остановился на специальном участке, где стояли множество автомобилей, зачастую принадлежащих старшим офицерам. Артур выскочил из машины, как только мужчина едва затормозил, и офицер открыл дверь, протянув мне раскрытую ладонь с язвительной усмешкой на устах. В его глазах глубокого синего оттенка стоял некий вызов, ведь он прекрасно осознавал, что у меня не было иного выбора, и я буду вынуждена принять его помощь. Поэтому не упускал возможности подколоть моей бесправностью. Одной рукой я захватила длинное пальто, чтобы оно не мельтешило под ногами, а вторую, скрипя зубами, вложила в протянутую теплую ладонь Мюллера. Все то время, пока я спускалась, он не сводил с меня любопытных глаз с небольшой долей злорадства. Поэтому, едва ощутив землю под ногами, я показательно вырвала ладонь и поправила воротник пальто, чем только позабавила немца.

– Артур, возьми платок, у тебя текут слезы, – сказала я и заботливо вытащила из сумочки привычный хлопковый белоснежный платок с красной окантовкой.

– Китти, Китти, Китти! – воскликнул Артур. Он принял платок из моих рук, наспех вытер слезы и восхищенно оглянулся по сторонам. – Куда мы пойдем?

– На Одеонсплац, – тут же ответил Мюллер, поправив головной убор. – Заодно прогуляемся по историческим улицам.

В течение всего времени я наблюдала удивительные различия от привычных прогулок по небольшому и уютному Эрдингу. И тут же принималась скучать по нашим с Артуром беззаботным гуляниям.